«Вернись», — выла я мысленно, но ночь шла, а Алекса все не было. Я вздрагивала на каждый шорох за окном, а к утру издергалась до полного изнеможения.
Нильс временами прохаживался по двору, наотрез отказавшись уезжать, а позже я заметила еще несколько мужчин, охранявших территорию. Только это ни черта не успокаивало. Нильс боялся Роршахов, что они сунутся ко мне, чтобы через меня добить Алекса. Но только… не проще ли сейчас было добить самого Алекса?
Издергавшись окончательно, я опустилась на секунду в кресло… и тут же провалилась в сон.
Кошмар приветственно распахнул свои объятья. Мне казалось, я узнавала каждую ступеньку старенькой деревянной лестницы, по которой сбегала вот уже в который раз. Только все поменялось. Перед крыльцом истекал кровью тигр… Он скалил пасть на кого-то в стороне, рычал, прижав уши, в него выстрелили… и еще раз…
Я рванулась к нему…
…и внезапно упала с кресла, больно ударившись:
— Нильс! — глухо взвыла от боли в коленке и кинулась на улицу. — Нильс!
Буря улеглась, вершины только-только подсветило робким розовым рассветом, но мне он показался насыщенно кровавым.
— Что такое, Алиса? — выскочил мне навстречу помощник, роняя на ходу стаканчик с кипятком.
Похоже, не сомкнул глаз.
— В него стреляли! — подлетела я к нему.
— В кого? — нахмурился Нильс, обхватив меня за плечи.
— В Алекса! Где его дом?!
— Подожди, какой дом? Что ты видела?
— Тигра! Он истекал кровью! В него стреляли! Это наверняка Лукас! Или Марк! Где дом Алекса, в котором он жил раньше?!
— В нескольких милях, — растерянно выдохнул Нильс. — Я примерно знаю, но могу уточнить… Только в тигра не могли стрелять, Алиса.
— Откуда тебе знать?
— Я слежу за ним, мне регулярно докладывают, где он и что с ним.
— Правда? — всхлипнула я и обмякла в его руках.
— Конечно.
— Тогда почему он не возвращается?
— Может, давно не был в звере. Алиса, успокойся, все под контролем, я не позволю этим тварям что-то сделать с ним… и с тобой.
Я тяжело задышала, чувствуя, как кружится голова, и уже собиралась взять себя, наконец, в руки, как вдруг у Нильса зазвонил мобильник. Он нервно вскинул руку, слушая, и по его взгляду я поняла, что точно не переживу этого дня:
— Что с ним?! — вскричала я, снова вцепляясь в ворот его пуховика.
— Пока просто потеряли из-за метели, — хмуро выдавил Нильс. — Не нервничай!
— Поехали! — рыкнула я и рванулась с крыльца, сжимая в руках свой мобильник.
Кому звонить? У кого просить помощи? А если уже поздно? Я тряслась в пуховике Нильса, пока мы неслись на его машине по укатанной дороге куда-то в сторону от Люцерна.
— Алиса, я уверен, ты бы почувствовала, если бы с ним что-то случилось, — не отрывался он взглядом от дороги.
Я и почувствовала. Или нет?
— Я не знаю, — отчаянно прошептала.
Алекс не услышал, не откликнулся, не вернулся. Я не спускала взгляда с заснеженных склонов, все еще на что-то надеясь.
В руках вдруг завибрировал мобильник, только имя абонента уже не испугало. Я смотрела на входящий вызов отца и не знала, что ему сказать. Врать, что я сейчас сплю в каком-нибудь отеле, сил не было. Объяснять правду — тем более.
107
— Почти приехали, — подал голос Нильс. — Они тут жили с семьей на окраине, я выяснил.
— Быстрее, — попросила я, вглядываясь в улицу.
Поселок оказался даже без названия, всего одна улица. Часто попадались брошенные пустующие дома, покосившиеся заборчики и развалившиеся каменные ограды, погребенные под снегом.
Нильс остановился посреди дороги у покосившейся калитки.
— Сиди тут, — скомандовала и взялась за ручку.
— Погоди, — схватил меня за руку. — Я тебя не брошу!
— Нельзя, пространство мне не откроется, — соврала я. Мне нужно было понять, что из жизни Алекса меня так зовет сюда. — Я быстро.
— Пуховик оставь, но если он придет, сними, — нехотя согласился Нильс.
— Спасибо.
Ноги утонули в снегу, но стоило перелезть через калитку, я споткнулась о торчащие из земли камни. Ветер продувал, казалось, насквозь, неудивительно, что снег здесь, на склоне, не задерживался. Я даже разглядела остатки тротуарной плитки, ведущей к дому.
Ступая по ней, я приближалась к знакомому крыльцу, вглядываясь в разбитые окна. Дом был мертв. Жизнь из него выдрали давно — жестоко и безжалостно. Такие дома не восстанавливаются, не перестраиваются и больше не живут. Деревянное крыльцо занесено снегом, осколки стекла блестят в лучах восходящего солнца, дверь заколочена, но я хорошо помнила, что за ней. Если мне уже хотелось забыть, каково было Алексу? Как он вынес это все?
Я плотнее закуталась в куртку и огляделась. Двор тоже был знакомым.
За исключением могилы.
Я присела и смахнула слой пухляка с плитки. На ней было выгравировано по-русски:
«Никита Карельский, 2013–2043»
У меня подкосились ноги, и я рухнула на колени, не веря глазам. Никита Карельский! Это же…
— Мой двоюродный брат, — прошептала я, не в силах выносить эту тишину.
Что меня дернуло осмотреть могилу тщательней — не знаю. Я рассеяно смахнула снег с ближайшего сугроба и наткнулась на еще одну плиту. Чтобы очистить ее, пришлось потратить время — ее надежно оплел какой-то колючий вечнозеленый кустарник, ревниво скрывая от света. Но я все же докопалась до надписи:
«Александр Карельский, 2014–2043»
В голове зашумело, и виски сдавило от боли. Я задышала тяжелее, чувствуя, что от переизбытка кислорода уже кружится голова, но успокоиться не могла.
— Алиса…
Резко обернувшись, я подскочила на ноги. Алекс стоял в паре шагов. В несуразной одежде — спортивных штанах и мятой футболке, босиком.
— У Нильса не нашлось моего размера ботинок, — усмехнулся он, не спуская с меня взгляда. Ждал.
А я, не задумавшись, бросилась к нему.
— Где ты был? — влетела в его объятья и заплакала навзрыд.
Весь этот ужас — ночь, кошмар про убитого тигра, этот дом — все было послано к чертям. Главное — он вернулся.
— Прости, — сжал меня крепко, целуя в макушку. — Были дела.
— Какие могли быть дела? — выла я. — Я так боялась!
— Прости, все хорошо, прости…
— Я боялась, что не вернешься!
— С ума сошла? — беззлобно фыркнул он. — Куда я без тебя? Тем более теперь… Ничего спросить не хочешь?
