— Представляю, — и Алекс покосился на отца.
А я впервые видела самых важных своих мужчин рядом. По возрасту они казались ровесниками, но какими же разными были на самом деле! Хотя взгляд определенно был схож — от обоих хотелось залезть под одеяло.
— Можно, мы поговорим наедине? — обратился к нам отец.
Не без труда, но Алекс все же выпустил меня из рук, и мы с мамой оказались в коридоре, где она уже единолично сцапала меня в объятья:
— Лись, почему ты не сказала ничего? — гладила меня по волосам. А я не знала, что сказать. Берегла ее! Ведь, кроме них, у меня совсем недавно еще никого не было. Не дождавшись ответа, она увлекла меня на соседний диванчик: — Расскажи, пожалуйста, — в голосе сквозила легкая обида и переживание, будто не доверяю ей. И что-то еще.
— Мам, что не так? — уставилась на нее в упор.
— Боюсь за вас, — а вот этому она уже научилась от отца — отвечать прямо, как он всегда просил. — Алекс — последний из семьи, Лись, а его бабка расстаралась в свое время на проклятья. — Она обняла себя руками, а мой взгляд невольно зацепился за пластырь на ее плече, виднеющийся под свитером. Повинуясь порыву, я оттянула широкий ворот, и подцепила края пластыря. А потом одним движением сняла его вовсе, открывая…
…чуть розовеющий шрам.
111
Мама округлила глаза, провела по коже пальцами и нахмурилась:
— Как…
— Алекс попросил Кира уйти.
Она некоторое время всматривалась в мое лицо, потом прикрыла дрожащие губы ладонью.
— Ты свободна, — улыбнулась я, и мы снова кинулись друг другу в объятья.
— Не верится… не может быть! — шептала она. — Как ему удалось?
— Он пережил клиническую смерть, спасая меня за гранью, — я невероятно гордилась своим мужчиной. — А я вытащила его обратно… Мам!
По ее щекам покатились слезы, а я обхватила ее лицо ладонями, заглядывая в глаза — они выдавали всё то, что она пережила из-за Кирилла. Мама выглядела на двадцать семь — время для неё будто остановилось, когда отец забрал ее. Но я была уверена — теперь, когда Кир убрался из их жизни, она станет выглядеть еще лучше!
— Алис, — накрыла мои ладони своими. — Мне иногда кажется, что ты старше меня. Не говоря уже о Вовке с Машей.
— Мам, — улыбнулась я, — хорошо бы, если так…
Когда распрощалась с родителями, в груди разлилась пустота, и я поспешила нырнуть обратно к Алексу под бок.
— Скучаешь по ним? — все равно почувствовал он, дожидаясь, пока устроюсь в его руках.
— Угу…
— Завтра меня отпустят, поужинаем все вместе. Мы с Мирославом уже обсудили.
А теперь ему пришлось насладиться приступом радости, который накрыл меня с головой. Алекс тихо рассмеялся:
— Никогда бы не подумал, что женщину так просто осчастливить… Ты — нереальная, Алиса.
А я куснула его за ключицу:
— А так?
— А так я сильно рискую нарушить все предписания врачей…
Пришлось притихнуть.
— Завтра будешь бедная у меня, — зловеще прорычал на ухо мой одержимый.
— Буду набираться сил, — натурально зевнула.
— Правильно…
— О чем еще говорили с отцом?
— О делах и о тебе.
Больничный запах раздражал все больше. Из-за него я не могла толком надышаться Алексом и нашим спокойствием.
— И что говорит?
— Я приму его помощь, — хрипло прошептал он. — Мирослав считает, что нужно продолжать скрывать мою природу. И надеяться, что Высшие не разберутся.
— Почему вы их боитесь? — поежилась я, непроизвольно вцепляясь в Алекса.
— Я сильнее их всех. Могут начать меня бояться.
Отцу было виднее. Новый груз ответственности, который опустился на его плечи, был запредельным, но я знала — он выдержит.
— Хорошо… Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что принял мою семью, — проговорила и осеклась — а принял ли? Я напряженно вдохнула, замерев.
— Мне непросто, — Алекс расслабленно поцеловал меня в макушку, незатейливо смягчая правду. — Но я справлюсь.
— Ты правда думаешь, что виновата моя мама? — старалась спросить равнодушно, но голос все равно дрогнул.
— Теперь нет, — спокойно ответил он. — Мирослав бы не допустил от своей женщины провоцировать других мужчин, да и твоя мать с ума за вас обоих сходит. Было бы слишком противоречиво для нее быть одновременно и преданной спутницей и героиней легенд моей мамы…
— Твою тоже можно понять.
— Мать — да. Отца вряд ли, — уже почти рычал он. — Давай спать?
Лимит зверя на разговоры и встречные шаги был исчерпан. Я чувствовала — балансирует. Нелегко ему принимать покровительство отца, а еще и признавать, что всю жизнь ошибался на его счет.
— Давай, — обняла его и затихла.
Только сам он долго не мог уснуть, а когда, наконец, провалился в сон, постоянно вздрагивал, спохватывался и расслаблялся, только когда находил меня в своих объятьях.
* * *
Возвращаться в старый дом Алекса ужасно не хотелось, но с кое-кем, кто не брал трубку все утро, нужно было встретиться и поговорить. Алекс отпустил с трудом, выделив мне полтора часа. «Не вернешься вовремя — не удивляйся, если на твоей охочей до приключений заднице сомкнутся острые зубы… внезапно».
За ночь выпало много снега, с утра сияло солнце… и не было ни дуновения! Выйдя из машины, даже не поверила в то, что ветер на самом деле стих. Было тихо и спокойно. Я бесшумно перепрыгнула через поваленную калитку и осторожно двинулась по дорожке.
Магистр сидел на могильной плите Никиты и задумчиво взирал на снежный склон, что открывался сразу за оградой. Камни надежно укутало пухляком, и ничто не цепляло взгляд, как вчера.
— Привет, Карельская, — даже не обернулся Зул.
— Здравствуйте, — настороженно замерла в нескольких шагах и прищурилась против солнца. — Что случилось?
Он усмехнулся и свесил голову:
— Я устал, Алиса, — выдавил обреченно.
— А выглядите сногсшибательно, — попыталась пошутить.
Зул поднял на меня глаза. Он будто помолодел лет на… десять? Двадцать? Седины стало меньше, лицо изменилось, и радужки глаз горели ярче. Я присела напротив, чтобы лучше рассмотреть:
— В озере уже искупались, что ли?
— Еще нет, — уставился на меня Зул, ухмыляясь.
— Ноете, Магистр, — поцокала языком я.
— Дождешься от тебя жалости, — закатил он глаза, и радужки вспыхнули огненным бликом, которого я раньше никогда не видела.
