– Какой мент?
– Дианкин ехарь! Начальник уголовного розыска! Как с нее денег снять? Он сказал, что закроет меня… И вас, – немного подумав, добавил Козюля.
– Нас? Что ты ему про нас сказал?
– Ну, что вы ищите меня… Если со мной что-то случится…
– Ах ты, гнида! – Одной рукой Касым схватил Козюлю за шею, а другой ударил его в живот.
– Да больно же, блин! – взвыл чухнарь.
– А не надо нас ментом пугать!
– Там еще один мент был…
– Где там?
– Ну, машина там возле дома стояла.
– Серая «десятка»?
– Да. Там из собственной безопасности… капитан. Ему майор Малахов нужен, выслеживал он его…
– А не гонишь?
– Этот капитан к вам подходил, когда вы меня заталкивали…
– А почему не остановил?
– Может, не понял…
– Значит, не мент. Или тупой мент, – сказал Касым.
– Ну, тупой – не тупой, а если со мной вдруг что случится…
– А что с тобой будет, придурок? Нам твой труп не нужен. Нам бабки нужны.
– Будут! Малахова посадят, я поговорю с Дианой… Скажу, что это я Малахова закрыл. Ну, чтобы боялась…
– Я думал, ты полудурок, а ты полный идиот! Не понимаю, как ты до сих пор живой.
– Исправим, – кивнул Дегтярь.
От Козюли у него разболелись сразу все зубы. Хотелось взять этого барана и придушить.
– Как же больно, – заскулил Козюля.
– Я тебя щас зашибу! – пригрозил Дегтярь.
И сам застонал от боли, приложив руку к щеке.
– Зуб? – спросил Козюля.
– Касым, если ты его сейчас не убьешь, его убью я!
– Я могу вырвать! – не унимался Козюля. – На зоне ко мне в очередь выстраивались.
– На вокзал к тебе в очередь выстраивались.
– Нет, я серьезно… Нитка нужна, покрепче…
Дегтярь пожал плечами. Может, правда вырвать? Пломбировать он больной зуб все равно не даст, потому что бормашины боится.
* * *
Хорошо, когда жена всегда рядом. Тем более такая, как Марина, которая и накормит вовремя, и пуговицу, если оторвется, пришьет, и в бою подстрахует. Но есть нюансы.
Позавчера Марина оставалась на ночь, и он дежурил вместе с ней. Сегодня его ответственность, и они снова проводят ночь в управлении. Хорошо, кабинет у них свой, один на двоих. И детей у них нет… Хотя это, конечно, не очень хорошо.
– Приехали!
Микроавтобус остановился посреди поля, на пустынном загородном шоссе. Солнце еще не поднялось, но небо уже светлое, облачка подрумяненные, как сырники на сковороде.
Труп лежал на обочине, лицом вниз, голова в крови. Неподалеку стоял «КамАЗ» с двадцатитонным кузовом. На патрульно-постовом «Хантере» беззвучно крутились проблесковые маячки, усиливая похоронное настроение.
Старший наряда с затаенным восторгом смотрел на Марину. Встретившись взглядом с Вадимом, старлей встрепенулся, опустил голову, как будто его вдруг заинтересовал покойник. Вадим сделал вид, что ничего не заметил. В Марину влюблено все управление, а он до сих пор не мог к этому привыкнуть, зато выработал философское отношение к проблеме. Да, в Марину влюблены все, но так он любит ее еще больше, чем все управление, вместе взятое. Она млела от удовольствия, когда он ей это говорил, хотя и спрашивала всякий раз, не устарела ли шутка.
– И что тут у нас? – спросил Вадим.
– Водитель говорит, что его из-за куста вытолкнули. – Старлей показал на пышный куст орешника.
– Может, померещилось? – зевнул Вадим.
Легче всего было списать происшествие на самоубийство, но с Малаховым этот номер не пройдет. Суицид или несчастный случай нужно доказывать, отталкиваясь от умышленного убийства.
– Не померещилось! – к нему вышел пузатенький толстячок с большой бородавкой на носу. – Я точно говорю – его вытолкнули!
– Ну, да, – усмехнулся Полковников.
– Я говорю это не для того, чтобы снять с себя ответственность! – заявил водитель. – Я говорю то, что было.
– Давайте вы расскажете мне все подробно и без волнения. – Марина взяла его за руку и выразительно глянула на Вадима.
Она и сама считала, что водителю могло померещиться. Ночь на исходе, дорога свободная, задремал мужик, а в себя пришел от удара. Увидел покойника, стал выдумывать небылицы… Да и просто померещиться могло: ночной час, усталость, все такое…
Глава 12
Понедельник начинается с головной боли, потому его и называют «тяжелым днем». Сегодняшний день не был исключением. Артем угрюмо смотрел на посмертную фотографию Козулина. Перелом основания черепа, множественные переломы.
– Водитель утверждает, что его вытолкнули на дорогу, – сказал Полковников.
– Вытолкнули, – кивнул Артем.
Он вытолкнул Козулина из дома, выставил за ворота. А улица полна неожиданностей. Которые, скорее всего, для Козулина неожиданностью не были. Он говорил про каких-то пацанов, ему нужны были деньги…
– Мы осматривали место, откуда его предположительно вытолкнули, – сказал Полковников.
– И что?
– Трава там уже свежая прорезалась, – сказала Марина. – Ощущение такое, что траву не один человек топтал.
– Ощущение к делу не пришьешь.
– Ну, веточки сломаны… – пожал плечами Полковников.
Он явно не ожидал такого интереса со стороны начальника. Потому что не знал ничего про Козулина.
– Веточки… Личность установили?
– Не было документов, – сказал Полковников.
– Это и настораживает, – кивнула Марина. – Самоубийцы обычно стараются оставить после себя сообщение, письма предсмертные пишут, а тут – ничего, даже документов нет.
– Ну, документы и водила мог забрать. – Полковникову явно не хотелось списывать труп на убийство.
– Вряд ли, – качнула головой его жена. – Водитель был до смерти напуган.
– Потому что заснул за рулем.
– А гематомы? – спросила Марина.
– Какие гематомы? – Малахов заинтригованно глянул на нее.
– Живые гематомы, в области солнечного сплетения и селезенки. Все остальные следы от ударов мертвые…
Малахов понимал, о чем речь. Пока человек жив, кровь бурлит в его венах, а в мертвом теле ничего такого нет. Сосуды от удара лопаются и на мертвом теле, но кровь из них не выходит, синяки не образуются. Но если труп еще свежий, удар может оставить на нем след, только вот характер у гематом уже несколько другой, потому Марина и назвала их «мертвыми».
