По крайней мере, теперь ей не грозят случайные обороты… И мне тоже.
5
Красивый… Я смотрела во все глаза на незнакомого мужчину, в объятьях которого провела всю ночь. Смуглая кожа, темные волосы, сеточка мелких морщинок в уголках глаз — все это показалось таким родным. В груди задрожало тепло, будто кто-то разжег спящий костер — ощущение такое невероятное, что у меня перехватило дыхание. Меня не мучали кошмары, не преследовал зверь, было спокойно, будто никуда не нужно было бежать, защищаться. Будто все было позади. Я коснулась пальцами короткой щетины на его щеке, и его губы дрогнули.
— Мира…
Рука взметнулась ко мне, но меня рвануло в темноту…
Я открыла глаза, первые секунды не понимая где я. Вроде только что была где-то далеко. Необычное чувство умиротворения…
Не этого я ждала. После того, что случилось вчера, думала — не смогу и глаз открыть, чтобы не погрузиться в кошмар. Внутренний зверь притих, хотя теперь мог позволить себе поспать подольше, на год вперед выполнив норму по выражению неприязни.
Я осторожно перевернулась на бок, и Аршад глубоко вздохнул, не желая выпускать меня из рук. На плечах Джинна кровью набухли повязки.
— Нужно сменить бинты, Повелитель… — прошептала, вглядываясь в его лицо.
Уголки губ Джинна дрогнули:
— Мне нужна ты, — он открыл глаза.
Никогда еще я не прижималась к нему сама, сдаваясь без боя, желая ощутить его как можно ближе. Чтобы не отпускал, не отдавал меня зверю. Он ведь смог вчера справиться с ним, значит сможет и впредь. Надо только смириться со всем остальным… И я буду смиряться. Потому что спокойствие этого утра было все, что мне нужно!
— Майрин, — горячие ладони сжались на груди, воздух привычно выжгло в эпицентре его желания, и тело послушно покрылось испариной. Я выгнулась, вжимаясь в его бедра теснее, и Аршад шумно выдохнул. — Выйдешь за меня?
— Выйду, — всхлипнула я. Куда мне теперь от него деться, если я — бомба замедленного действия? — Только не отдавай меня зверю…
— Не отдам, — решительно прорычал он и смял губы голодным поцелуем. — Только впусти, прими меня…
Я закрыла глаза… и отдалась ему полностью. По крайней мере, очень старалась. Аршад целовал губы, шею, требуя отклика. Чувственные ласки привычно обжигали, аромат кожи Аршада с примесью запаха крови, наконец, избавил от душевных метаний, я обвила его бедра, требуя всего и сразу:
— Пожалуйста, — простонала, выгибаясь. — Хочу тебя…
Но Аршад схватил за волосы:
— Посмотри на меня, — потребовал жестко. — Смотри на меня… Я тебя трахаю. Ты — моя! И ничья больше. Тебе ясно?..
Я не смогла ответить. Веки так и норовили дрогнуть, пока его большой член рывками толкался все глубже, но он держал взглядом, сжимая пальцы на затылке.
— …Ты будешь моей? — прошипел сквозь зубы.
— Да… — выдохнула еле слышно и вскрикнула, когда он рывком заполнил меня.
— Не слышу!
— Да!
Он вжал меня в кровать, оживляя нашу привычную агонию, вдыхая в нее пламя. Мне иногда казалось, что в Аршаде тоже живет зверь — ненасытный, дикий, неуправляемый, и он теряет над ним контроль только со мной.
Закинув мои ноги себе на плечи, он заполнял меня рывками до предела, на грани боли, пока низ живота не скрутило непривычно сильно, будто ледяную корку пробило, и та врезалась во внутренности осколками, сметаемая в следующий миг горячей лавой его семени. Я снова полосовала грудь Джинна когтями, не в силах понять, убивает он меня за что-то или так выглядит его страсть на полную мощь. Лоно пульсировало и ныло так, что казалось, меня сейчас завяжет узлом. С губ сорвался звериный вой, и Аршад снова впился в них, жадно целуя:
— Спасибо, — шептал непонятное, — спасибо, милая… Любимая моя…
— Ты с ума сошел? — рыкнула я. — Убить хотел?!
— Что? — приподнялся он на руках, довольно скалясь. — Тебе не понравилось?
— Мне было страшно! — вскинулась я, но он снова прижал к кровати. — По монстру моему соскучился?
Но тот будто и не ночевал дома — я настороженно вслушивалась в себя, но животного не чувствовала.
— По тебе настоящей, дикая моя, — улыбнулся Аршад и скользнул пальцами по все еще дрожащей сердцевине, вынуждая снова дернуться.
Я зло раздула ноздри, тяжело дыша. Утреннее умиротворение и спокойствие разбилось вдребезги, будто и не было его! Произошедшее не нравилось, отрезвляя и швыряя в безрадостную реальность: я согласилась за него выйти… Стать его. Не потому, что хочу. А потому что боюсь…
* * *
Мира. Ее зовут Мира.
В горле так пересохло, что язык прилип к нёбу. Одинокое утро после ночи, проведенной с ней, казалось стылым до тошноты. Я слышал ее дыхание, чувствовал сердцебиение. Касался мысленно, успокаивал, стерег ее сон и только под утро отключился, вымотавшись. И даже показалось, что и она видела меня, попробовала коснуться…
Но сон растаял. В окно смотрело неуместно солнечное альпийское утро. Снег блестел, ослепляя, и чем-то напоминая белые пески, которые помнились с детства. Я вскинул руки к глазам и протер лицо. Кажется, Алиска вчера приносила чай… Приподнявшись на локте, заприметил на столике вожделенную чашку. Наплел в нее столько наговоров по пути, что вода вскипела, а по комнате распустился аромат липы с медом. Так жадно глотнул, что обжег нёбо. Я. Дракон. И обжег нёбо. Дожил.
Как? Как я мог забыть вкус реальной жизни? Вот он — остывший чай, холодная постель в чужом доме. Здесь так разило отчаянием… Я опустил в чашку нос, лишь бы не чувствовать, будто своего собственного мало. Сколько можно брать на себя ответственность за других?
Шагнув к окну, рывком распахнул его настежь, впуская поток ледяного воздуха. С каждым вдохом становилось лучше. Теперь единственная цель — Она. Девочка откликается, поддается, а значит не все потеряно. Будет тяжело…
Тишину комнаты вдруг наполнило жужжание мобильника.
— Зул…
— Приветствую, Мирослав.
— С возвращением. Алекс рассказал мне…
— Что именно?
— Что ты вернулся, и что ты на нашей стороне. Как и всегда, в общем.
Пока что на своей вообще-то. Противостояние с Аршадом непонятно как отразится на политической ситуации, но я больше не будет жертвовать своими интересами. Попытаюсь втиснуть их в общие, но как получится.
— В общем, да.
— Но он говорит, у тебя пока в приоритете свои проблемы.
— Пока что…
— Помощь нужна?
Я отдернул штору и взглянул на горный склон. С Мирославом Карельским — отцом Алисы, мы никогда не были близкими друзьями, и хотя обстоятельства, ставшие причиной напряжения между нами, давно себя исчерпали, предложение о помощи от него прозвучало неожиданно.
