— Да, ты умничка, — он коснулся моего лба своим, вглядываясь в лицо, и я обхватила его за шею, прижимаясь всем телом. Стало еще жарче, в грудь словно плеснули кипятка, и я задышала чаще, плавясь в его руках.
— С тобой… — выдохнула с трудом в его губы, — все будет хорошо?
— Да, — тяжело сглотнул и коснулся моих губ.
Осторожно прихватил верхнюю, сначала легко, потом смелее, но все еще спрашивая. И это было так странно… Мы сидели обнаженные в ночном зимнем лесу, прижимаясь друг к другу, связанные недавним событием, потому что пережить такое вместе — запредельно! А он спрашивал…
— Ты меня не бросил, — впилась ногтями в его спину, и он прижал меня за затылок к себе, врываясь языком в рот.
Доверие. Такое незнакомое и нужное до слез — теперь было доступно и мне. Я сдалась сразу и без боя, чувствуя восторг и предвкушение чего-то важного, неотвратимого и правильного.
Остановиться стало невозможным. Азул, будоража, спустился губами к шее, и я выгнулась в его руках. Я ни разу не занималась любовью. Сексом — да. Но не любовью. В каждом движении Дракона было столько трепета и нежности, что становилось ясно — набрасываться по-звериному, чтобы сбивать дыхание, подчинять себе и заставлять желать, совсем не обязательно.
— Мира, — шепнул Азул, — будет больно…
Едва ли я осознала его предупреждение, но выбора он мне не дал. К счастью. Уверенным движением приподнял мои бедра, позволяя своей горячей плоти упереться мне в лоно, и рывком опустил на себя.
Я даже не успела ничего понять — жгучая боль хлынула раскаленным металлом в низ живота, и из горла вырвался крик.
— Пусти! — закричала на вдохе, пытаясь выдраться. — Больно!
— Знаю, — прижимался он губами к скуле, — знаю… прости…
Я дергалась в его руках, чувствуя себя бабочкой на раскаленной игле. Как же было больно! По щекам текли слезы, сердце сбивалось в груди, но он не отпускал. Тишина заполнилась до краев нашим тяжелым горячим дыханием, стуком сердец и моими всхлипами.
— Азул… — застонала, чувствуя, как внутренние мышцы пульсируют все сильней, сжимаясь вокруг его плоти.
Боялась, что станет только хуже, но боль отпускала. И он это почувствовал — шумно вздохнул и осторожно качнул мои бедра вверх. Напряжение разве что не искрило вокруг, так страшно было пережить это снова. Боль, которая, казалось, перечеркнула весь восторг от близости с ним, на самом деле лишь оттенила ее, добавив такой изысканной горечи. Сладкой…
— Дыши, — стиснул мои бедра и опустил на себя снова.
Я застонала, кусая до крови губу. Ему хотелось принадлежать до дрожи. Меня отпускало, способность чувствовать все ярче и острее, наконец, возвращалась. Я нашла в себе силы расслабить коленки и упереться ими в землю, но все равно оставалась в его власти. Его руки подрагивали, повторяя прежнее движение. Он вжимал меня в свое тело, жадно втягивал запах и едва ощутимо дрожал от напряжения.
Мир исчез. Остался только Азул… во мне. Все было, как в первый раз. Только Аршада будто не существовало, а жизнь с ним пролетела за ночь и растаяла сном. Я царапала спину мужчины и вскрикивала каждый раз, как он погружался до предела. С каждым разом поднимал меня чуточку выше, вынуждая срываться все с большим замиранием сердца. Так болезненно и одновременно непередаваемо сладко, что хотелось сильнее, резче… Когда я нашла в себе силы отвечать, он отдался мне полностью. И это разнесло в клочья все мои привычные ожидания и спустило с поводка животную сущность. И та счастливо бросилась использовать… свободу.
Я раскрыла глаза, замирая в его руках на пике. Он… дал мне свободу. Не держал, а поддерживал, чутко следуя движениям моего тела, только чтобы подстроиться.
— Давай, — улыбнулся, касаясь своими губами моих, жмурясь, — как ты хочешь… Если ты хочешь.
Я зарычала и куснула провокатора за ухо:
— Хочу, — выдохнула, дрожа.
Дракон судорожно втянул воздух, снова сжимая мои бедра. Несколько сильных резких движений — и нас будто выбросило из тел, разнесло в воздушную пыль и смешало друг с другом. Азула била крупная дрожь, от его рычания завибрировало и мое тело, напоминая, что оно у меня снова есть.
Мы еще цеплялись друг за друга, не желая возвращаться в мир, где нужно начинать думать…
— Нам звонят…
Хорошо, мне не хотелось думать. Дракона, похоже, еще и «глючило». Не удивительно, ведь чуть не умер!
— Что? — вяло промямлила я.
Вместо ответа Азул подхватил меня под бедра и зашагал куда-то в сторону, где я видела барса. Опустившись со мной на колени, он… подхватил со снега мобильник. И я совсем обалдела, когда из трубки раздалось:
— К вам уже можно?
* * *
* * *
Мира попыталась выдраться, когда я так и направился с ней к машине.
— Малыш, успокойся. Сейчас всем абсолютно плевать, как мы с тобой выглядим.
Она спрятала лицо и сдавленно простонала:
— Но они же поймут, что последние полчаса мы не умирали, а совсем наоборот… — прикрыла ладонью мои отметины на шее.
— Они это поймут, даже если мы с тобой сейчас выйдем при полном параде, — рассмеялся ей в висок. — От нас просто фонит тем, чем мы с тобой только что занимались.
Моя девочка снова выругалась на арабском, и хорошо, она не видела моего лица. Я улыбался. Наверняка глупо, потому что счастливо. Прижимал ее к себе, чувствовал, как доверчиво льнет ко мне, и не желал ничего большего. Все. Прилетел. Дома. И я в лепешку разобьюсь, чтобы этот «дом» никто не нашел, не потревожил и не отнял.
Мирослав вышел из машины с пледом и накинул их на плечи дрогнувшей в моих руках Миры. Я закутал ее плотнее и, глянув в испуганные глаза, усадил на заднее сиденье:
— Все хорошо, свои, — коснулся губами ее лба.
— Как ты? — протянул мне джинсы Мирослав.
— Отлично, спасибо. Что ты тут делаешь?
Он устало оперся о капот машины, пока я одевался:
— Алиса позвонила в панике.
Я усмехнулся, поправляя пояс. Только ничего смешного не было — Мира чуть не убила меня. Она еще не умела управлять количеством яда и мазнула хвостом случайно. Как я это допустил — уже неважно. Важно не повторить. Невероятная удача, что я успел обернуться — количество яда для дракона все же нужно другое, иначе меня бы уже не было. Нужно подумать о безопасности, пока она научится не отдаваться на волю зверя и контролировать себя в нем.
— Дракон, значит, — качал головой Мирослав, глядя в сторону. — Сказать, что я охренел сегодня — ничего не сказать.
Удивило, что Алекс отнесся к дракону в своем дворе гораздо спокойней, чем сейчас Мирослав.
— Ну ты-то должен знать, что драконы были, — уселся рядом с Мирославой и притянул к себе девушку.
