— Азул, что такое?
— Мне мало тебя, — процедил сдавленно в матрас.
— Пугаешь меня.
— Я должен был тебя готовить для себя…
— Жалеешь?
— Ты мне нравишься такой, какая есть.
— Интересно, а какая бы была?
— Ты бы говорила по-русски, — улыбнулся я. — И ругалась — тоже.
— Ну, это просто исправить, — ее пальцы оглаживали спину, подцепляли концы пластырей и медленно оголяли шрамы.
— А еще ты бы знала, что следы твоей страсти нужно зализывать, или останутся шрамы…
Мира замерла обескураженно, но когда начала медленно склоняться, я задержал дыхание:
— Только, если ты это сделаешь, я не выдержу и займусь с тобой любовью снова…
Дыхание сбилось у нас обоих. Я бросил ей вызов, и она его приняла.
— Любовью? — ее горячее дыхание опалило кожу. — Или жестким трахом, Азул?
Когда Мира коснулась языком ближайшей царапины, по коже прошла волна такой дрожи, что меня кинуло в пот, а член молниеносно наполнился кровью. Перед глазами потемнело, из груди вырвался звериный рык. Я вспорол когтями матрас и шумно втянул воздух.
— Ого, — нервно выдавила она и попробовала выпрямиться, только одного моего броска хватило, чтобы уложить ее на живот.
— Тш, — выдохнул ей между лопаток и потянул с нее свитер.
Мира задрожала, от страха не осталось и следа — дракон требовал подчинения, и ее зверь безропотно сдавался.
Даже попку выгнула со стоном. В паху резануло, когда я спустился языком вдоль позвоночника к пояснице. Прикусил кожу между ямочек, от чего девочка застонала и, судя по запаху, взмокла. Где я был? В какое время? Все стерлось из разума.
Я был опасен. Для любого, кто перейдет мне дорогу сейчас или в ближайшее время.
Удивительно, но я снова нашел в себе силы не спешить. Кожа на спине девушки покрылась мелкими капельками и блестела в тусклом свете уличного освещения, наполняя ноздри самым будоражащим запахом желания и подчинения. Если бы она уперлась сейчас, я бы взял ее против воли…
Когда головка члена втиснулась в ее все еще тугое для меня лоно, напряжение едва не разорвало сердце на части. Как же я хотел ее! Высший, разве можно вообще кого-то так хотеть? Я вошел в нее до предела и прижался плотно к ягодицам, слушая ее рваное дыхание вперемешку со сдавленным стоном. Она стискивала пальчиками простынь, еле сдерживая крик…
Не сдержит.
Каким я был идиотом! Как только мог думать, что легко могу отказаться?
Я вздернул ее рывком на колени и, обхватив бедра, перешел черту терпения. Мира жалобно заскулила и сжала мою плоть мышцами до боли.
— Малыш, — засипел я, — расслабься…
Но куда там! Зажалась еще больше, срывая мне и так ненадежную крышу! Я уже не понимал, больно ей или хорошо, все смешалось в такую одуряющую пелену наслаждения, что я вообще потерял связь с разумом. Все, ради чего жил и дышал — она.
Как я вынырнул из этой агонии — непонятно, но до пика доводил ее уже совершенно осознанно. Сменил бешеный ритм на легкое касание, чувствуя, как задрожала сильнее. Треск ткани ударил по нервам, а ее крик вышиб из легких весь воздух, заставив дышать собственным огнем. Мои ладони вспыхнули пламенем, но я не выпустил ее из рук — не мог. Только когда судорога немного ослабла, отнял руки, готовый рвануть с ней под холодную воду… но никаких следов на коже Миры не осталось. А вот моя собственная шкура вдруг оказалась в опасности. Мира вывернулась из моих рук и кинулась к шее, заваливая меня на бок. Острые зубки впились так близко от яремной вены… и я едва не кончил во второй раз.
С губ сорвалось довольное урчание, тело сотрясало от крупной дрожи.
— Хищница, — прикрыл глаза, скалясь, и покорно запрокинул голову. Знал, что она не соображает сейчас, что довел ее до полной потери контроля, и возвращение может ее напугать…
Мира вздрогнула в моих руках, тяжело дыша, и вцепилась пальцами в плечи.
— Тихо, — поцеловал ее в шею. Только бы сдержать ее эмоции! — Все хорошо… Ругайся, кусайся, царапайся, только не бойся… все хорошо…
— Б**ть…
Я округлил глаза и усмехнулся от неожиданности — быстро учится! Со смешным мягким акцентом, но четко и правильно!
— Б**ть, Азул! Что это, б**ть, происходит?! Что ты со мной делаешь?! Что я делаю с тобой?!
Она все же расплакалась.
— Метишь свою собственность…
— Что, б**ть?
— Ругайся лучше на арабском, — уже в голос смеялся я.
Она не дала мне спуску и на нем, долго выговаривая в шею витиеватые ругательства, а я прижимал ее к себе, и в груди распирало от счастья. Мне казалось, я могу летать и без крыльев…
— Будешь ходить со шрамами! Я больше никогда не коснусь тебя языком!
— Это тебя не спасет, — вжал ее в себя с силой.
— Хочу в душ…
— Нельзя…
— Почему?
— Утром я возьму тебя с собой, — язык уже еле ворочался. — Тебе нужно оставить мой запах… Будет слишком много самцов вокруг… А ты должна быть только моей…
Я чувствовал, как она снова задышала чаще, озадаченная услышанным, но промолчала. Последними усилиями я натянул на нас одеяло и провалился в сон.
Что-то дергало кончики нервов на границе яви и сна. Неясное беспокойство будто витало в воздухе, но было едва осязаемо, и я списал это на длинный нервный день и усталость, и забылся звериным сном.
13
Утром снегопад и не думал стихать.
— Так хочется погулять… — вздохнула я, стоя перед окном. Позади послышался звук шагов, и Азул оказался рядом.
— Не могу тебя отпустить, — выдохнул мне в затылок, оплетая руками.
Я привыкла, что никто никогда не мог меня отпустить… Будто свет клином сошелся на мне одной! А как хотелось потеряться для всего мира! Сесть на обычный самолет и без охраны и сопровождения улететь в Новую Зеландию, к примеру… Чтобы меня никто не помнил и не знал, и весь мир у ног! Чтобы можно было просто выйти из гостиницы и побродить по улицам…
— Поехали? — вывел меня из мечтаний Дракон.
— Угу…
В холле к нам присоединились Алекс с Мирославом.
— Как вы? — коротко поинтересовался Азул у тигра.
— Ты же ее знаешь, Зул — прикидывается мышкой, — закатил Алекс глаза, зло скрипнув зубами. — Обещала сидеть в номере.
Мне показалось, что Мирослав в этот момент болезненно поморщился. Выглядел он очень устало, будто и не спал вовсе. Да и Алекс немногим лучше. Хотела спросить его про Алису, но не решалась. Честно говоря, я бы с большим удовольствием осталась с ней в гостинице. И с Никитой. Вспоминая прошедшую ночь, я чувствовала тепло в груди и неизвестное до этого чувство тянущей тяжести внизу живота. Мне хотелось взять малыша на руки, укачать, снова уснуть с ним на кровати…
