— И что ты знаешь о настоящей любви? — запустил пальцы в ее волосы.
— Немного, — согласно кивнула она, жмурясь, — поэтому не упускаю возможность разобраться. Вот как сегодня.
Я обхватил ее лицо ладонями и притянул к своим губам:
— Тебе не нужно больше разбираться, — прорычал в ее губы. — Ты — моя. Принадлежишь безумному дракону, который сходит от тебя с ума!
— «Сходит с ума» и «любит» — не одно и то же, — горько усмехнулась она, спокойно глядя мне в глаза.
— Ты будешь мне рассказывать, что такое «любит»? Ты? Трехсотлетнему дракону?! — оскалился я.
— А ты любил, Азул?
— Спросила бы у Киры, — усмехнулся я.
— Отвечай на вопрос, — обхватила она холодными ладошками мои руки.
— А то что?..
Мы с ней замерли посреди улицы. Мимо нас куда-то бежали люди, воздух одуряюще пах жизнью, наполняя грудь восторгом, а вокруг сердца становилось все теплее. Я не собирался ей что-то говорить. Мне нужно было заставить ее чувствовать.
— …Знаешь, — прищурилась она, — сначала я подумала, что ты вчера переспал с Кирой, и она пришла позлорадствовать… — Я стиснул зубы, с трудом заставляя себя дослушать, но приходилось признать — моя девочка и близко любви не нюхала. — Если бы я поняла, что это так — порвала бы ей глотку…
Я покачал головой, тяжело вздыхая:
— И когда я дал повод, милая? — наклонился к ней ближе. — Ты думаешь, я могу вообще на кого-то смотреть, кроме тебя? Мы мало с тобой натерпелись?
— Прости, я не знаю, — нахмурилась она. — У Аршада до меня, к примеру, был гарем. Но от меня он просто терял голову…
Я шумно втянул воздух, напрягаясь. Да, она имела право вспомнить джинна каждый раз, пытаться нас сравнить, чтобы понять, что от меня ждать. Слова тут не помогут. Только время, только доверие…
— И ты всему его гарему порвала глотки?
— Мне было все равно…
— А со мной не все равно…
— Нет…
— Ревнуешь.
— Наверное. Ты — это что-то другое. Ты обещаешь большее, и я хочу, чтобы это было только моим.
— Я весь только твой…
Народу становилось все больше, нас уже чуть ли не толкали, но было плевать. Я был рад и этому… и благодарен Кире.
Никогда не изображал из себя человека, но сегодня это доставляло невероятное удовольствие. Просто держал Миру за руку и шел с ней по улицам, интуитивно выбирая направление. Я ведь и сам никогда не видел Ванкувер, и не только его — мой мозг был вечно занят контролем, политикой, игрой, некогда было вглядываться в города, в которых бывал, в обычных людей. Теперь же жизнь рванулась в меня с оглушительной силой. Я дышал полной грудью, наслаждался заурядными песенками из многочисленных кафешек на улице Робсон, запахами города и блеском в глазах Миры. Мне будто выдали новый шанс на жизнь, и я бы прошел этот путь до самого низа, оставшись человеком навсегда, лишь бы не было этих обстоятельств, заставляющих сжимать руку Миры крепче, будто кто-то вот-вот ее отберет.
— А тебе правда триста лет? — спросила она, когда я потащил ее в сторону понравившегося ресторанчика.
— Правда, — улыбнулся я.
— Сложно поверить. Выглядишь отлично, — усмехнулась она.
— Это тоже из-за тебя.
— Неужели?
— Спроси Алису, она меня не сразу узнала.
Нас провели за столик в глубине зала.
— И что ты делал столько лет без меня?
Хороший вопрос.
— Играл в бога.
Она повернула голову на бок, и в приглушенном свете боковой лампы ее глаза заблестели:
— Только играл или был?
Я горько усмехнулся:
— Заигрался…
— Знаешь, думаю, любой мужчина, похожий на тебя, будет стремиться стать богом — это нормально.
— Вроде меня? — улыбнулся заинтриговано.
— Ну, властный, энергичный, умный, располагающий… Если бы ты был человеком на востоке, ты бы все равно стал для многих богом. Уж шейхом точно… или… — она хитро прищурилась, — инструктором по прыжкам с парашютом.
— Скорее, без, — я рассмеялся.
— Я как раз искала именно такого, — улыбалась она. — Мне никогда не нужен был парашют, я его не раскрывала…
— Ненормальная, — качал я головой. — Даже мне было бы страшно…
— Привыкнешь, — она опустила взгляд на меню.
— Так ты прыгала без парашюта?
— Да, в море — хорошо освежает после тяжелого судебного процесса, и не хочется людей убивать…
— Надо попробовать, — восхищенно улыбался я. — Научишь?
— Дурное дело нехитрое, — она довольно поглядывала на меня. — Будешь мясо?
— А то!
— Меня что-то сегодня прямо голод не отпускает, — смущенно пожала она плечами. — Кира накормила стейком, а я бы еще от одного не отказалась… Не против?
— Нет, конечно…
Во рту пересохло. Еле заставил себя оторвать взгляд от Миры и сделать вид, что заинтересовался меню. Почему я ничего не почувствовал утром? Слишком рано? Возможно… Как не хватало Костиной настойки!
— Можно водки? — дополнил заказ Миры севшим голосом.
— Что-то случилось? — насторожилась она.
— Тяжелый день, — провел по волосам ладонью, украдкой стирая выступивший пот на висках.
Не терпелось утащить ее в номер и удостовериться. Достаточно лишь спокойно вдохнуть запах и почувствовать… Я еле дотерпел, пока она доест, проглотив свой стейк за пять минут, не чувствуя вкуса. Водку вообще не заметил — меня бы не взяло сейчас даже пять литров.
— Азул, — хмурилась Мира, сжимая мою ладонь в такси, — может, расскажешь? Что не так?
— Просто почувствовал кое-что, — прислонил ее ладонь к губам, — тяжелое время, ты же понимаешь… Сегодня было совещание, на котором я чуть не подпалил стол в зале совета…
Она понимающе кивнула, а меня покорежило внутри — она верит в мою ложь! Но не могу же я ей сказать, что мне кажется, что она беременна?
А почему нет? Почему я не могу ей этого сказать?
Потому, что боюсь… В груди незнакомо похолодело. Я почти не чувствовал ног, пока мы шли в номер, дышал через раз, помогая ей раздеться. «Смотри, мать твою, правде в глаза, ведь ты ее уже знаешь… Знал еще прошлой ночью! Чувствовал! Эта правда уже мешала тебе спать…»
Я думал, что расплатился за свою ошибку… Но я ошибся снова. И вот сейчас наступит настоящая расплата.
В ушах гудело, когда я тихо шел к кровати. Мира уснула почти сразу, не дождавшись меня из ванной, и теперь я мог лишь с тоской вспоминать безмятежные годы искупления вины там, далеко за гранью. Теперь я мечтал пережить все это снова, лишь бы ошибиться. Воздух ворвался в грудь со свистом, когда я медленно опустился перед ней на колени и склонился к плоскому животу. В первую секунду грудь обожгло от жажды близости, вторую — хлестнуло наотмашь чуждым запахом.
