Кира шумно выдохнула, закусила решительно губы и подняла на меня глаза:
— Времени нет, тебя убьют, если… — тут ее взгляд опустился на мои браслеты. — Это единственный вариант.
Она схватилась за мои запястья, и металл тут же еле выносимо нагрелся.
— Что ты делаешь?! — взвизгнула я, дергаясь, но ее сила оказалась запредельной. Зверь внутри ощерился, я выпустила когти, но все это не возымело эффекта. Вокруг нас заворачивался вихрем воздух, по комнате летело все, что было легче меня. — КИРА!
И тут браслеты «ожили». Запульсировали мягким светом, унимая ожоги, и меня дернуло в темноту как раз в тот момент, когда двери номера разлетелись в щепки…
Я, наверное, никогда не забуду взгляд Киры в этот последний миг, когда ее пальцы соскользнули с моих запястий, а на халат брызнула россыпь рубиновых капель. Мы будто сцепились с ней взглядами, пытаясь удержать друг друга… Но ее глаза закатились, а я упала в темноту.
* * *
Я смотрел на дергавшегося в моих руках Гриана, в его удивленные потухающие глаза и ничего не чувствовал. Все высосало, будто в черную дыру: чувства, надежды, жизнь…
— Зул! — кто-то дернул за плечо. — Из Высших прижали только Карла и еще двоих, остальные нам неизвестны, — холодно сообщил Мирослав, проследив равнодушным взглядом за оседавшим на пол телом главведа. — Они положили внизу охрану…
Но я уже не слушал. В зале стояли крики и рычание, топот заполонившей коридоры службы безопасности совета, но все это вмиг потеряло значение. Да, мне все еще было непросто после удара Гриана, но я смогу… Мне нужно убедиться самому. Я лихорадочно пытался уловить хоть какие-то отголоски нашей с Мирой связи и не мог! Будто ее… нет больше.
Страх разогнал кровь до бешеной скорости. Я бросил быстрый взгляд на Мирослава, обхватил его за шею и рванул вместе с собой за грань, потому что не мог терять время. А Мирослав бывал за гранью и раньше — выдержит. И ему тоже было куда спешить.
Один вдох ледяного воздуха привычно прожег легкие, и мы с Миром вывалились в коридоре гостиницы у самого лифта.
— Ты в норме? — безжалостно дернул его на ноги.
— Хоть бы предупредил, — судорожно втянул он воздух и потряс головой, но я уже несся к нашему с Мирой номеру.
Два лестничных пролета преодолел за два вдоха, едва не раскрыв крылья. Потому, что человеческое тело уже не вмещало боль потери. Вокруг номера уже толпился персонал отеля, и я с разбегу протаранил толпу, влетая внутрь.
— Мы вызвали наши службы, — сообщил кто-то укоризненно за спиной.
Я не ответил. Лишь на секунду замер, чтобы в следующую упасть на колени рядом с Кирой. Она лежала на полу гостиной в луже крови в обгоревших ошметках одежды. Еще живая. Возле женщины суетились два врача, но помочь ей не могли.
— Зул, — еле шевельнулись безжизненные губы, и я взял ее за руку. — Прости, я не знала, как ее спасти…
Развернув ее ладонь, я увидел след от жуткого ожога, потом перевел изумленный взгляд на нее:
— Ты моя умница… — и зажмурился, чтобы она не увидела моих глаз, в которых наверняка вспыхнул огонь надежды — Мира жива. Кира сняла мою защиту, позволив Аршаду ее забрать, но не дала убить джинну-предателю, закрыв собой… Я собрал пальцами слезы на ее висках, чувствуя, как уходит ее жизнь и возрождается моя. Она перехватила мою руку ледяной ладонью, потратив на это последние силы:
— Боялась… не успеть… увидеть…
«Тебя», — закончил мысленно за нее. Ее глаза потухли, а ладонь соскользнула с моего запястья.
— Простите, что нам делать? — подала голос врач.
Пути у всех мертвых одинаковы.
— Стандартно. Она — член Совета Высших.
Я поднялся, пытаясь осознать и прийти в себя. Еще ничего не кончено. Мира жива. А то, что я не чувствую ее — всего лишь блокировка Аршада. Ноги дрожали… Я думал, что живу последние секунды, что как только увижу ее… А ведь на месте Киры сейчас могла лежать она. Я снова посмотрел на безжизненное тело. Мой резерв исчерпан начисто, рвануть к Аршаду не получится — придется подождать несколько часов.
Развернувшись, я направился быстрым шагом искать Мирослава. Никита разрывался диким ревом, поэтому выбрать направление не составило труда. И очень вовремя. Алиса, белая, как мел, пялилась на стенку и не реагировала на Мирослава, трясущего ее за плечи.
— Возьми ребенка! — скомандовал ему, отстраняя его от Алисы, и не медля влепил ей две звонкие пощечины: — Карельская!
Алиса дернулась и всхлипнула, моргнув:
— Зул… его нет… — прошептала безжизненно.
— С ним все в порядке, на нем — мои часы, я его легко верну! — я заглянул в ее глаза, фиксируя взгляд. — Ни шагу за грань! Поняла? — Видя, что она снова не фокусируется на мне, стиснул ее руку: — Девочка моя, я верну Алекса, поверь мне, это сейчас единственное, в чем я точно уверен. Ты меня поняла?!
— Да, — слабо кивнула она, розовея щеками.
— Держись. Ты нужна Никите.
Она снова кивнула и даже поискала ребенка взглядом.
— Ане звони — пусть вылетает, — скомандовал Мирославу.
— Она уже в аэропорту, — ответил, протягивая Алисе сына.
— Хорошо…
Когда Алиса более-менее пришла в себя, мы с Мирославом вышли в коридор.
— Объясни, — потребовал он, опускаясь на корточки вдоль стены и запрокидывая голову назад с тяжелым вздохом.
— Мараш передал Гриану свою лампу в обмен на ведовский амулет. У Коловрата все это время висела подделка. Обладая лампой, он имел доступ к силе джинна для того, чтобы подстраховаться на случай моего несогласия… — механически вещал я, почти не думая. Думал я о другом — о Мире. О том, что бросил ее, не защитил… — Сначала они думали, что я не могу снять браслеты Миры сам. Когда поняли, что я не рад их помощи — поперли напролом. Гриан долбанул со всей дури в меня и вышвырнул Алекса за грань, а джинн бросился убивать Миру, потому что в одиночку снять браслеты у него бы не вышло, а расправившись с ней, он убрал бы и Аршада, и меня… Аршад просто уйдет за избранной, а я… Без нее я просто не буду существовать.
Как же теперь все стало кристально ясно! Еще утром глаза застилала пелена ревности и злости, гордыня не давал принять случившееся и смириться. Но теперь было плевать, что Мира носит под сердцем ребенка Аршада. Я не знаю, почему. Но это не имеет никакого значения. Он такой же мой, как и она сама.
— Какой же он у тебя нерадивый щенок, — усмехнулся Мирослав, прикрыв глаза, а мне показалось, что я ослышался.
— Он рос без отца, — обернулся я к нему.
— И куда делся его отец? — приоткрыл он один глаз.
— Его убил мой.
— Не поделили вашу общую мать?
— Да.
Я уже не удивлялся его проницательности. Может, мы просто похожи с Мирославом историями наших семей? Те же трагедии, те же потери и ошибки.
