Из головы не выходили слова жены. На каждое его действие, к месту и не к месту она постоянно что-то ему цитировала из этих журналов с баранами на обложке. Он уже привык и почти не обращал внимания на это ее увлечение, надеясь, что со временем пройдет. Но оно не проходило.
Ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это…
Глава 29
Осень 2014 года
Только сейчас Андрей вдруг понял, что именно его беспокоит больше всего — навязчивый, странный запах. Сладковатый, приторный запах больницы, смешанный с гнилью — так пахло от людей, которые сидели в столовой и что-то ждали.
Он осторожно поднес руку к лицу и понюхал. Может быть, не все пользуются душем, который расположен в палате? Что им мешает? Стесняются? Первые три дня, так было написано в памятке — на время введения вакцины, душ был запрещен. Но потом — никаких ограничений.
Не думать — сложно. Но ведь есть… экран. Кинотеатр.
Он прикрыл глаза рукой, будто о чем-то задумался. Моментально появился белый экран — он светился в темноте прямоугольным светлым пятном. Все те же ряды кресел и жуткий могильный холод. Зал пуст. Андрей присел в ближайшее кресло, которое тягуче скрипнуло под его весом. Неуловимый, но совершенно явный запах гари.
Сколько времени прошло с того момента, как он был здесь в последний раз? Два года. Саша показывала ему фокусы с угадыванием цифр и научила его пользоваться этим странным экраном внутри головы.
Разве память, картины, созданные воображением — подвержены времени, подумал он. И словно в подтверждение этого, черные шторы раздвинулись, но экран остался пуст — звонок, означающий начало сеанса не прозвенел, проектор не зажегся. Он был здесь совершенно один.
Я внутри своей головы и тут больше никого нет, подумал он. Можно оставаться в кресле сколько угодно, пялясь в пустой экран, его никто не обнаружит. Что ж, это уже плюс. Есть время поразмыслить. Жаль, что одного усилия воли недостаточно, чтобы запустить проектор с хорошим блокбастером. Какое кино он хотел бы посмотреть сейчас?
В голову ничего не приходило, потому что все мысли занимал только один вопрос. Самый главный вопрос — что вообще происходит. Если ему не изменяло чутье и зрение, то все члены группы тестирования находятся под влиянием какого-то препарата, возможно наркотика. Не исключено, что такое странное поведение вызвано вирусом, ведь вакцина состоит из ослабленных штаммов. Что если, кто-то ошибся или даже намеренно дал им совершенно не то, что планировалось изначально. Что, если все пошло не по плану? Теперь он точно знал, что эти люди могут общаться между собой без слов, кто-то или что-то их связывает в одну сеть: он слышал их мысли, не каждую, но, вероятно, большую часть, и, скорее всего, они тоже слышали его. Они как будто стали единым гигантским организмом…
Почему за столь длительное время испытаний, почти два месяца, никто не поднял тревогу? Ответ мог быть прост — заражены все. Утечек нет, поэтому и тревоги нет. Все, кто непосредственно занят в эксперименте, под воздействием или гипнозом.
Чего же они добиваются? Кто-то вообще контролирует происходящее или же это самопроизвольный процесс — единичное заражение внутри лаборатории, которое переросло в эпидемию, а та — вот-вот грозит стать настоящей пандемией, ужасом, черной ночью цивилизации. Если только… кто-то их не остановит. Только кто? Лукин?
Значит, нужно выяснить, остались ли в институте неинфицированные люди? Или процесс внутри стен принял необратимый характер. Он поежился. Внутри просторного кинотеатра было очень холодно. Зато безопасно. Ему вдруг показалось, что где-то здесь была Саша, причем, не так давно. Она приходила сюда и смотрела фильм — он был в этом уверен. Подняв голову к потолку, он замер. Там, с правой стороны экрана под самым потолком замер розовый шарик.
Но ведь в тот раз… в тот раз он соврал. Он соврал, чтобы не расстраивать Сашу. А теперь… значит, она здесь была. Это их… это их общий экран и кинотеатр. Как такое может быть?
— Саша? — позвал Андрей. — Сашенька, ты меня слышишь? Ответь! — Озираясь, он встал с кресла, которое успел нагреть, прошелся между рядами. Никого.
А что, если выйти в ту дверь? — подумал он, глядя на деревянную дверь с зеленой табличкой «Выход. Exit» над ней.
Нет. Не сейчас. Он может выйти и больше никогда не вернуться, почему-то такая мысль сразу пришла ему в голову.
Что же делать? Может быть… написать ей? Она умеет читать по слогам. Она сможет прочесть. Он похлопал себя по карманам и обнаружил карандаш и листок с эмблемой института. Такие лежали в общем зале для рисования и заметок. Но здесь же все воображаемое, подумал Андрей. Почему я не могу выдумать какой-нибудь Паркер и хороший блокнот. А еще лучше — диктофон? Он напрягся, сделал пару глубоких вдохов, так что пар клубами вырвался из его рта, закрыл глаза и понял в эту секунду, насколько сюрреалистично все, что он делает, сон во сне, не иначе! И тем не менее, явственно представил диктофон — Сони, такой как у него был на работе, открыл глаза, и… ничего.
Черт!
Зато карандаш и листик — пожалуйста.
«Малыш. Как ты там? Я рядом. Папа»
Где они сидели обычно в кинотеатре, когда на самом деле приходили сюда на мультфильмы? С краю возле центрального прохода на девятом ряду. Очень легко найти, никто не мешает, когда заканчивается сеанс. Он подошел к креслам с номерами 16 и 17 в девятом ряду и положил записку. Она найдет. Андрей снова посмотрел на шарик. Теперь он был уверен, что Саша была здесь. И совсем недавно.
В дверь позади постучали — сильно, настойчиво.
— Андрей, пора в актовый зал. — Он узнал голос Маши.
Стук усиливался, пока он не сообразил, что стучат не в двери, точнее, не совсем в двери.
Наверное, и ей нельзя доверять. Однако… он задумался, с тревогой вслушиваясь в глухой стук, доносившийся извне. Кажется, он знает, что с ней можно сделать.
— Андре…
Он открыл глаза.
— Прости, задремал.
Маша теребила его за плечо.
— Сбор в актовом зале. Нужно идти. Еле тебя разбудила.
Он взял ее за руку. Маша, на удивление, не делала попыток освободиться.
— Идем, — сказал он.
Актовый зал находился на первом этаже. Лаборатория на третьем. Отдел диагностики с нужным ему кабинетом МРТ на втором, но там, разумеется, было закрыто, сегодня суббота, в палате он трижды высчитывал настоящую дату и день недели, покрылся потом от напряжения, боясь сбиться.
Проходя мимо поста охраны, он вслушался в рой мыслей, витающих вокруг. Нестройное жужжание — ни одного связного образа, слова или предложения. Впрочем, с чего он решил, что может читать мысли. Это какой-то бред, не иначе. По правде говоря, он и раньше замечал, особенно в многолюдных местах, как люди, находящиеся поблизости, вдруг начинали говорить без слов. Точнее, он словно сам придумывал им реплики, и наблюдал, какое впечатление это произведет на тех, с кем вели разговор эти люди. Как мастер одновременной игры в шахматы, он придумывал ходы для всех фигур, и они говорили, он так думал, то, что он вложил в их уста. Как же он ошибался! Они сами думали и произносили свои слова, а он в своей голове лишь слышал их мысли. Он слышал!
