«Эй, сикля, — дернул его вихрастый старшеклассник, только что слезший с турника. — В твои что ли прелести, шкет, влюблена эта, про кого ты там зудишь?»
«Уж точно не в твои, — сказал Мышкин в образовавшейся тишине. И чтобы подкрепить свои слова, коротким резким ударом справа отправил зазевавшегося хейтера Земфиры в нокдаун».
Наглость и эффект неожиданности способны одолеть любую силу. Потому он и был их предводителем. Впрочем, три ходки отца Мышкина тоже решали. Если требовалось «побазарить», Мышкин был тут как тут и блатная феня оказывала магическое воздействие на оппонентов.
Начало подмораживать, небо затянуло облаками, под ногами похрустывал снег. Они шли по узкой тропке гуськом — первым, размахивая палкой, пробивал путь Мышкин, за ним — Петя Жуков, после Рома и замыкал группу Макс, который постоянно оглядывался. Ему казалось, за ними постоянно кто-то следит.
Они миновали оптовые базы рынка, примыкавшие к ручью почти вплотную почерневшей кирпичной кладкой стен. Лезть туда было опасно — территория патрулировалась вооруженной охраной и злющими собаками без намордников. Летом они как-то рискнули, перебрались на ту сторону по слегка покатой шиферной крыше, увидели приоткрытую дверь одного из ангаров, а там — только что разгруженные ящики бананов. Мышкин помог спуститься Максу, а сам должен был прикрывать товарища. Пока Макс крался к вожделенной щели, на том конце двора появился охранник с собакой. Он не стал долго раздумывать и спустил поводок. В тот вечер Макс пришел домой с разодранными в мясо штанами и кровоточащей ногой — никому ничего не сказал, и Рома, естественно, тоже помалкивал. Обошлось. С тех пор они обходили базу стороной.
— Пит, будешь курить? — Мышкин достал сигарету, смачно затянулся.
Петя отрицательно замотал головой.
— А вы, зяблики, дунете?
Макс сделал одну затяжку, закашлялся, посматривая на Рому. Тот принял сигарету, приставил фильтр к губам и втянул морозный воздух.
— Эй, кто так курит, только добро переводишь! Дай сюда, — Мышкин забрал у него сигарету.
— Слушай, Пит, а что там с этой… как ее… — вдруг спросил Кирилл. — Сашка, да? С детского сада которая. Ты же с ней все там…
Макс навострил уши и налетел на Рому, чертыхнувшись.
Петя почему-то ждал этого вопроса. Они как будто сговорились специально с этими корабликами, чтобы выпытать у него. Он чувствовал, что этот вопрос не дает им покоя ни на секунду. Все знали, что с ней случилось нечто страшное, но что именно…
— Слышь… — продолжил Мышкин, не дождавшись его ответа, — а ты же ходишь к ней… ну, туда… говорят, она в морге лежит с открытыми глазами. У нее отдельный кабинет и все боятся туда заходить.
— Чушь собачья, — не выдержал Петя. Он, конечно же, ни разу не был в палате, но как человек, которого она считала своим другом (по крайней мере, он на это надеялся), Петя прошерстил все справочники, медицинскую энциклопедию, интернет и вообще все, что нашел относительно комы у девочек. «Кома, — было написано, — встречается довольно редко. Тяжесть случая зависит от характера заболевания и многих других причин. Продолжительность комы может достигать трех-пяти и более лет. Это в худшем случае. Несомненно, этот был самый худший случай».
— Ну если чушь, — не унимался Мышкин, — можешь ее сфоткать? — Он остановился, повернулся к Пете лицом. Рядом застыли Макс и Роман. Они затаили дыхание. Увидеть фото лежащей в коме девочки с открытыми глазами, которую они, к тому же, все когда-то знали было очень страшно и очень любопытно. Это тебе не зачуханный ужастик с костлявыми манекенами или косорылыми тупыми зомби, который сезон продолжающими смешить половину детского населения города. Это был живой мертвяк. Настоящий! За такую фотку можно выменять что угодно! Бесплатные завтраки целый месяц или даже настоящий… пистолет.
Петя подумал, что если он сейчас скажет нет, они от него не отстанут. Если их целью завести его сюда было именно это, а теперь он почти не сомневался, что так оно и было, остановить их могло только одно: скачать в интернете фотку пострашнее и показать им, главное, потемнее и поужаснее — тогда точно поверят. Он удивился своей внезапной идее — нечего подобного он раньше ему в голову не приходило.
— Могу, — ко всеобщему изумлению сказал Петя, глядя Мышкину прямо в глаза. — Я знаю Сашину маму, позвоню и попрошу навестить ее. — Они могли узнать, что ее родители развелись, поэтому решил придать своим словам правдоподобности.
Справа журчал черный ручей, ветер завывал в голом кустарнике, сдирая последние бурые листочки. Пошел снег.
— Ого, — присвистнул Мышкин. — Слышь, ты в натуре… не врешь?
— Вы же знаете, мы… — Петя замолчал.
Макс кивнул, мол, знаем. Конечно, это все знали. Половину событий из произошедшего, конечно, забыли, как например то, что последним из медицинского кабинета, в котором осталась Саша, вышел именно Пит. Мало кто это помнил. Последовавшая суматоха, наполненная ужасом, криками, лопающимися шариками, цепляющимися перекрученными ленточками друг за друга — стерла из памяти главное. Но Петя помнил все до мельчайших подробностей. Не было и дня, чтобы в его голове вновь не возникла картина того ужасного дня.
И еще. Он постоянно думал, что, будь он более храбрым, это могло ее спасти. Тогда бы ей не нужно было идти с ним, поддерживать его, сжимать его руку, весело щебетать и улыбаться, отвлекая от неминуемого. Он винил себя, и собственную трусость. Только он был виной, что ей пришлось пойти на прививку, которую делать было категорически нельзя. Так сказали потом. Что ее отец разрешил. Специально, чтобы насолить верующей матери. Показать, что наука сильнее веры. Что-то типа того.
И что, сильнее? — спрашивал он себя. И не мог найти ответа. Глядя на деревянный крест старой церкви возле детского сада, он не крестился, как делали все проходящие мимо женщины с платками на головах. Он не понимал, зачем они это делают.
Бог покарал его за неверие, — сказала старуха в черном платке на следующий день, когда отчим вел его в сад.
Мышкин оценивающе посмотрел на Петю.
— Если обманешь, сам знаешь, что тебе будет. Никакой батя не поможет, не надейся.
— Не обману, — твердо сказал Петя. У него тряслись ноги, но отступать было поздно.
Непогода усиливалась. Резкий северо-восточный ветер нес тяжелый трупный запах. Такой вони в городе давно уже не было.
Макс заткнул нос. По правде говоря, от тошнотворного привкуса мутилось в голове.
— Ну и чертова вонь! Как у негра под мышкой!
— Сегодня, — сказал Мышкин, глядя на Петю холодными серыми глазами. — Ты сделаешь фотки сегодня.
Снег продолжал падать. Внешне вроде бы ничего не изменилось.
Но Петя почувствовал, как сердце его остановилось.
Он сам залез в петлю. Его подвели к стульчику, повесили веревку, кто-то даже ее заботливо намылил, но влез туда он сам. Вопрос — кто выбьет стул.
