— Я же ослушался приказа.
Собственная правота разозлила, но, с другой стороны, действительно — отрезвляюще.
— Ты принял единственно верное решение самостоятельно — кто я такой, чтобы мне довериться? Ты меня что, в бою прикрывал? Нет! — он рывком поднялся. — Ты — одиночка — не сложил лапки и не свесил их, а пошел решать проблему сам.
— Я убил человека.
— Производственные потери.
20
— Кроме того, он сливал информацию людям…
— Удобно, — заметил я, — ничего не поменялось, мистер Лоу, я — тот же цепной пес, но теперь ваш персональный. Только вы уверены, что можете приговаривать к смерти единолично?
— Джейден, — усмехнулся он, — ситуация сейчас такая, что мы все скоро вернемся в наши пещеры, куда нас снова погонят люди. Мы слишком расслабились и пригрелись у человечества под боком. — Он уселся обратно и одним движением руки активировал проекцию экрана над столом. — Ты недавно положил конец не только человеческой операции по расследованию дела о пропавших девушках. — Он махнул ладонью, и на экране засветилась проекция города с горящими красными точками, нагоняя в казалось-бы светлое помещение сумрака. — Мы уничтожили одну из организаций, которая занималась наводкой и кражей. Это та ниточка, что ведет к целому вороху преступлений против нас. Это заговор, Джейден…
— Что еще вы сюда подтягиваете? — не спускал взгляда с карты.
— Думаю, ты уже знаешь…
— Кражи оружия три года назад.
— Регулярно, — укоризненно поправил он. — Это тебя три года не было.
Карта по мановению его руки мигнула и загорелась другими флажками — ярко-желтыми.
— Люди молчат, разводят руками, делают вид, что что-то расследуют — это опять же к деятельности тех подразделений, которые не в курсе реальной ситуации. Для отвода глаз. — В глазах старика отражались огни, делая их звериными. — Наши тоже не готовы предпринимать радикальных решений, ждут, пока по нам ударят.
— Что думаете? — У него сейчас есть расклад, уверен.
— Я думаю, что все эти разрозненные куски принадлежат одной картине. Сам посуди — на что это похоже?
— Зачем женщины?
— Я не знаю, но боюсь предположить…
Ответ мог быть каким угодно. Человеческие женщины могли воспроизводить наше потомство. Зачем оно нужно — на самом деле, страшно подумать, но вряд ли для счастливого взросления. Скорее, что их могут изучать, ставить опыты, испытывать био-оружие…
— Массовое исчезновение женщин произошло в течение пяти лет. То есть детям по меньшей мере сейчас 4, если их держали для этого… Что с таких взять?
— Массово, да… Но были случаи пропажи и до этого. Я уверен, что были. Мы не следили тогда за базами женщин, что стоило подворовывать их и подчищать данные?
Я скрипнул зубами.
— Через несколько дней состоится голосование о принятии закона, позволяющего отдавать людей под наше правосудие, — продолжал Лоу.
Я понимал, о чем он. По достигнутой договоренности мы не имели права судить и выносить приговоры людям, только сдавать их человеческому правосудию. И нередко наши требования, которыми мы сопровождали такие дела, не учитывались системой правосудия людей. Вели такие дела юристы, вхожие в круг знающих о реальном устройстве мира и с нередким нарушением прав homo praedatum — людей моего вида.
— И у нас недобор голосов, — прорычал Лоу, раздраженно смахивая голограмму.
— Что вы хотите от меня?
— А ты сам от себя что хочешь? — сузил он глаза, складывая руки перед собой.
— Пока что хочу быть благодарным вам за свою жизнь.
— В задницу себе засунь, — рявкнул он. — Я хочу, чтобы тебя боялись, Хауэр. Ты сегодня же садишься в соседний кабинет и собираешь все, что я нарыл за эти три года, в одну картину и выносишь мне свой вердикт. Я знаю — ты можешь. Десять лет опыта в сыскном отделе, три — выслеживание приговоренных — я не зря в тебя вцепился. Если мы не найдем эту гниду, что творит эту чернь — нас сотрут. Люди придумаю что-то за нашей спиной такое, чему мы не сможем противостоять. Не сразу, по крайней мере. Мы должны быть готовы.
— Понял, — кивнул я.
Мечты об отпуске останутся мечтами.
— Завтра у нас прием в Доме Союза, — откинулся он на спинку кресла. — Твой выход. Пусть присмотрятся, перебежчикам не помешает наделать в штаны…
— Есть данные о наших, которые переметнулись на сторону людей?
— Есть, — усмехнулся он. — Я предоставлю тебе все.
Мы обменялись долгим испытывающим друг друга взглядом. Чувство, что меня снова используют, не оставляло, но и не было дискомфорта. Лоу не скрывал своих намерений и не врал. Мы оба понимали, что почувствуем ложь, другое дело, что с годами учишься эту ложь скрывать за правдой, и Лоу был в этом виртуоз.
Посмотрим.
Я поднялся, не прощаясь, потому что прекрасно понимал — у меня начался бесконечно долгий день, и нет в нем заката и рассвета, я должен буду быть готов подскочить в любой момент, если он прикажет. Когда вышел из кабинета, взглянул на мобильный, и тут же захотелось прислониться к стене.
На экране мигало сообщение — краткий отчет из клиники. Помимо результатов и рекомендаций, завершал список результат анализа на вероятную беременность, который я ни черта не смог понять. Выйдя из приемной, нервно надавил на вызов.
— Мистер Хауэр, добрый день.
— Она беременна? — потребовал без приветствий.
— Я выслал вам…
— Да или нет?!
— По анализам вероятность около шестидесяти процентов, я не могу сказать точнее — очень маленький срок.
Я тяжело сглотнул, медленно направившись к большому окну в конце коридора. Тело стало свинцовым, двигалось, будто во сне.
— Скажите, а если мы пока не готовы?..
21
Доктор помолчал. Я спрашивал о чудовищном, и он это понимал.
— Вы хотите прервать беременность? Если таковая есть…
Внутри все сдавило, будто стремилось передавить голосовые связки, чтобы не дать мне сказать, но я все же выдавил хрипло:
— Да.
Он сделал паузу на длинный вдох:
— Да, это возможно. Чем меньше срок, тем легче.
— Так, чтобы она не узнала, можно?
— Да. Вы могли бы приехать завтра?
— Послезавтра, — вспомнил, что завтра мы с Лоу отправляемся на прием.
— Я пришлю вам время.
— Лучше вечер, — не узнавал своего голоса.
Взгляд скользил по контрастной графике города, и казалось, она врезалась острыми черными гранями в глаза. Вот и шанс, мать твою. В стиле всех подачек судьбы, которые мне выдала жизнь. Но к черту — выживем, переживем и пойдем дальше. Я не мог сказать ей… Она шагнула сегодня навстречу, и разрушить ее доверие и наметившееся спокойствие я не мог. Даже не так — я потеряю ее навсегда. Потому что «Ты беременна от меня» сейчас заберет ее у нее же. Не знаю, откуда я это знал.
