— Ты считаешь меня вторым сортом?
— Нет, Колючка, я про местные предубеждения. Для меня ты высший сорт.
Это он что? Заигрывает со мной? Улыбка в золотистой бороде была неоднозначной.
— Знаешь что? Давай спать. — Я повернулась на спину и закрыла глаза.
— Спокойной ночи, Колючка, — пробасил Имир.
Кажется, я заснула с глупой улыбкой на лице.
ГЛАВА 22
Утром меня разбудил шестилетний король Альфонс. Пока я пыталась понять, кто я, где я и чей это ребенок, Лючия забрала его, а я сонно села у очага. Вошел Имир с охапкой дров и стал разжигать огонь.
— Ты побрился, — заметила я.
Викинг улыбнулся.
— У Игнасии есть зеркало.
— Правда?
Надо посмотреть на себя. А то с момента начала похода не знаю, что у меня с лицом.
Я подошла к зеркалу: вымытые вчера волосы свалялись, вид заспанный, одежда в бурых пятнах крови. Хорошо, что не моей.
Достала гребень из походной сумки и начала продираться сквозь колтуны.
— Позволь мне. — Лючия выхватила гребень и начала расчесывать. Странно, но было не больно. Ее пальцы иногда вспыхивали искорками, локоны сами расплетались из колтунов, волосы становились блестящими и красивыми завитками струились вдоль лица.
— Фантастика, — выдохнула я. — И никаких бальзамов не надо.
Лючия улыбалась и продолжала расчесывать, потом собрала копну густых волос в хвост лентой и прочно затянула.
— Спасибо, Лючия! Ты просто волшебница! В жизни не было такой шикарной укладки!
Я заметно повеселела.
— Ты хоть и террианка, а все равно мне как сестра. — Лючия приложила ладони к моим щекам, и когда убрала, то на них появился нежный румянец. — Хочу, чтобы ты красавицей стала, такой, какая внутри прячется.
Она провела пальчиками по бровям и ресницам. Выщипанные нещадно в подростковом возрасте брови вдруг загустели и красиво изогнулись. Реснички стали темнее, гуще, подчеркивая светлые глаза. Магия Лючии вернула губам, высушенным помадами, натуральный цвет и мягкость.
— Теперь совсем другое дело, — довольно сказала она. — Сами маги не отличат.
— А сколько продержится магия? — спросила я, вертясь перед зеркалом.
Глаза у Лючии в отражении блестели, а я всегда переживала, что даже в моменты счастья и удачи глаза мои тусклы и невыразительны.
— Очень долго, — подмигнула мне Лючия. — Если бы я не возвращала тебе естественную красоту, а колдовала новую, то через пару лун все стало бы, как прежде. А это теперь твое настоящее лицо. Надолго. Пока время не решит сделать тебя старше.
Я думала, Имир заметит мое преображение, но он совершенно спокойно спросил:
— Готова?
И мы отправились в путь, оставив Лючию под крылом у Игнасии. Они проводили нас до дороги и долго махали, обнявшись.
Десятилетний король повернулся ко мне в седле и совершенно серьезно сказал:
— Когда все закончится, я вернусь за ней.
— Надеюсь, вы ей этого не пообещали? Жестоко с вашей стороны морочить девушке голову.
— Я не морочу, — возмутился он. — Лючия — милая, скромная и добрая. Валентина была первой красавицей моего королевства и навсегда останется в моем сердце. Но это не значит, что я не в состоянии оценить красоту других. Но ты меня отвергла.
Я закатила глаза.
— Не надо только мне лапшу на уши вешать. Я террианка и вроде как для вас не пара, гожусь только на одну ночь.
— Я говорил тебе, что мне это не важно. Куда важнее доверять человеку.
— Пока вы под проклятием. Но что будет потом? Король начнет таскать к себе в постель хорошеньких девиц, а бедная Лючия засыпать в слезах одна? Потому что вы насквозь поверхностный и несерьезный.
— Мне сложно быть серьезным, когда я умираю каждый день, — огрызнулся мальчик. — Думаешь, я могу быть нормальным, оставаться самим собой?
— Глупые оправдания.
— Такие же глупые, как твоя ненависть к магам, — выпалил он, трогая коня.
— Хватит, Элиза, — подал впервые с момента нашего отправления голос Имир. — Твоя обида не делает тебя лучше, не делает нас хуже только потому, что мы маги. Прошу тебя.
— И что? — Слезы стояли в глазах. Я смотрела на Имира сквозь их пелену. — Доверять вам? Или ты будешь отрицать, что я для тебя и для него не просто террианка на одну ночь? Да, в бою тебе можно довериться, но вчера ты разве не подкатывал ко мне?
— А если и подкатывал, — взорвался он, — ты что же думаешь, что только на одну ночь годишься?
— Важно, что так думаешь ты!
— Неправда! Это ты допускаешь, что я так думаю про тебя. Думаешь, я бы стал… Я бы стал… — Но тут он заставил себя замолчать. Тихо выругался.
Мне показалось, он чуть было не выпалил что-то страшное, что имело отношение к нему и ко мне.
— Что, Имир?
— Не важно. — Он повел плечами и тоже выехал вперед, к королю. Глядя на спины магов, я злилась, но одновременно чувствовала, что они тоже правы. Только вот… они не чувствовали всей полноты унижения, которое я испытывала теперь, вспоминая о страстных встречах с Валерио, и их не били ногами маги, которых они считали напарниками. Им было легко рассуждать, а мне было трудно переосмыслить прошлое и перестать смотреть на магов как на врагов. Разумом я все понимала, но душа еще болела.
Я догнала их через час, они заговорили со мной как ни в чем не бывало, и так мы доехали до Сантильяны, последнего крупного населенного пункта на границе между королевством Альфонса и Лысыми горами. Отсюда я уже видела горы, серой массой громоздящиеся на горизонте, и надеялась, что нам туда не надо.
Перед въездом в город Имир сообщил нам, что его сова-разведчик уже давно не прилетает на призыв.
— Скорее всего, ее убили умертвия, — мрачно предположил он, когда мы приблизились к воротам.
Я поежилась. Назад не вернуться, там войска лотарингцев и умертвия. А впереди сплошная неизвестность, от которой нервы звенели как натянутые струны.
Сантильяна была готова к осаде, подготовка к возможному нападению лотарингцев шла полным ходом.
Крепостные стены были укреплены, воины патрулировали ворота, нас пропустили, едва Имир достал документы. Мы вошли в город и по узким улочкам стали подниматься к замку. Фонарщики зажигали фитилями фонари на углах, хотя было еще довольно светло. Везде пахло горящими дровами, дым валил из труб, разносился аромат чеснока и мяса.
— Как мы узнаем, здесь Маргарет или нет? — гадал король. — Город большой. Все дома не обойдешь. Она может прятаться где угодно.
Я слушала его, а сама смотрела на замок с башнями, который был отделен от города дополнительным рвом. Сейчас и замок, и ров были засыпаны снегом, синяя черепица почти сливалась с небом.
