Женщина почесала нос, нахмурила брови. И внезапно расхохоталась – запрокинув голову и снова уронив ее на грудь.
Марта не понимала, как на это реагировать и что вообще происходит.
Женщина отсмеялась, успокоилась. И прищурившись, испытующе глянула на Марту. Потом открыла рот и сказала:
– Черт возьми. Это правда ты, Марта?
Когда до Марты дошло сказанное, время замерло. Волосы на затылке встали дыбом.
Этот голос она знала.
И любила.
Марта всмотрелась в сидящую перед ней женщину – маленькую, сгорбленную, наполовину закутанную в одеяло. У нее недоставало зуба – верхнего, с левой стороны, и Марте вспомнился парк и эпизод с яблоком в карамели.
Вслед за этим отсутствующим зубом Марте, словно ключиком, стали открываться другие совпадения. Кажется, она узнает эти добрые голубые глаза.
– З… Зельда?
– Да, это мое имя. Не трепи его понапрасну, – сказала пожилая женщина, все так же широко улыбаясь.
Марта пошатнулась и схватилась за стену.
Постепенно памятный образ более молодой Зельды и облик сидящей перед ней женщины стали сливаться воедино. Это было все равно что смотреть на человека, плывущего под водой. Угадываются только силуэт и цвета, и лишь когда он вынырнет, удается его отчетливо разглядеть. А сейчас Марта всем своим нутром ощущала: это бабушка.
– Ты чертовски взрослая дама, – сказала Зельда. Глаза ее сияли, руки сжимали одеяло на коленях. – В голове не укладывается, для меня ты по-прежнему девочка-подросток. – Вдруг она перестала улыбаться и в замешательстве уставилась на Марту. – У тебя даже седина в волосах.
Марта шагнула вперед. Откашлялась. И спросила официальным тоном, пристально глядя ей в лицо:
– Зельда Сандерсон? – Она не могла поверить, что женщина, которая ее растила, с которой они писали друг другу рассказы, которая якобы умерла, сидит сейчас перед ней. – Бабушка? – Из уст женщины средних лет это слово по отношению к даме преклонного возраста прозвучало и красиво, и странно. В мыслях она столько раз ее уже похоронила. Попрощалась с ней. Навеки. – Это правда ты? – выдохнула она.
Зельда чуть кивнула. Смахнула скрюченным пальцем слезу. И протянула руку.
Марта, сама не зная почему, оглянулась на Джину, словно спрашивая разрешения у этой женщины, всего лишь открывшей дверь. Джина согласно прикрыла глаза и отвернулась.
Марта неуверенно шагнула вперед и потянулась к бабушке. Пальцы у нее были, как хрупкие веточки. Марта держала их осторожно, опасаясь, как бы невзначай не сжать слишком крепко.
– Я думала, тебя больше нет. Родители сказали, что ты умерла. Как же ты здесь очутилась?
Зельда потупилась и уставилась на свои колени.
– Прости меня. – Она высвободила руку и достала из рукава носовой платок.
У Марты застучало в висках.
– Но почему они так сказали? Что произошло?
– Я и не надеялась больше тебя увидеть. – Зельда покачала головой.
– Где ты была? – Марта уронила руки. – Родители мне солгали… Они умерли, ты знаешь?
Зельда кивнула еще незаметнее:
– Да. Несколько лет назад. Знаю.
– Тогда почему ты…
– Хватит! – рявкнула Джина. С ледяным выражением лица она вышла на середину коридора, оттеснив Марту. – Эзмерельде нельзя волноваться.
У Марты вздулись жилы на шее. Рука сжалась в кулак.
– Прошло больше тридцати лет. Мне нужно знать…
– Сейчас вам лучше уйти, – решительно произнесла Джина.
Марта уставилась на нее:
– Но нам надо поговорить.
– Доктор прописал Эзмерельде покой, никаких волнений.
Зельда протянула руку и подергала Джину за жакет.
– Прошу тебя. Марта здесь, и все это так… чертовски необычно и изумительно. – Джина была непреклонна. – Я вполне огурцом, правда. Я и так уже пообещала тебе, что пока не буду крутить «колесо».
– Я не хотела ничего плохого! – взмолилась Марта. – Я обнаружила в книге надпись, но дата была странная, я стала выяснять и оказалась здесь. Я не думала, что застану здесь Зельду, что она жива…
Джина вздернула подбородок. Голос ее немного смягчился:
– Я знаю, что вам о многом нужно поговорить, но отложим это до другого раза. Сегодня все испытали большое потрясение.
Щеки Марты вспыхнули от досады, но она сумела сдержаться.
– Да. Это правда, – наконец согласилась она.
– Мы с тобой вскоре снова увидимся, уже по-настоящему, – сказала Зельда. – А пока я отдохну.
– Тебе нужно лечь. – Джина была непреклонна.
– Лягу. Обещаю. – И Зельда повернулась к Марте: – В городке, недалеко отсюда, есть парк с аттракционами.
– Ты туда не пойдешь. – Джина скрестила руки на груди.
Зельда сделала большие глаза:
– Не беги впереди паровоза, Джина. Я как раз хотела сказать, что в парке есть кафешка. Попьем молочные коктейли, поглазеем на аттракционы.
– Я не против вашей с внучкой встречи. Я просто пытаюсь тебя уберечь.
Недоумевая, почему эта женщина с белыми волосами тут распоряжается, Марта вступилась за бабушку:
– Зельда сама за себя решит.
Джина испепелила ее взглядом. Зельда выкатилась немного вперед.
– Обещаю, что не стану сбегать. – Она вздохнула. – И кататься на американских горках. После больничной унылости мне полезно проветриться. Побыть среди людей, которые радуются жизни, а не страдают всяческими болячками. Что плохого в том, чтобы пойти в кафе?
Джина расцепила руки.
– Хорошо, – сдалась она, помедлив. – Я подумаю.
– Оставишь свой номер телефона, Марта? – попросила Зельда.
Марта вынула из кармана блокнот «Чудо-женщины». Написала свои адрес и телефон. Вырвала листок и протянула бабушке.
– Звони в любое время, – сказала она. – Я буду ждать. Я живу все там же, в старом родительском доме.
Зельда кивнула. Сунула листок в карман и слабо взмахнула рукой.
– Спасибо, что разыскала меня.
Ноги Марты приросли к полу и отказывались уходить, но Джина многозначительно выпрямилась. Она была твердой и непреклонной.
Марта колебалась, поцеловать ей бабушку или нет, но решила, что лучше не надо. Джина отконвоировала ее к двери – дескать, давай проваливай с нашей территории.
– Она старая женщина, – прошипела Джина, взявшись за дверную ручку. – Не знаю, зачем вы явились спустя столько лет, но ухаживать за Эзмерельдой – моя работа. И я никому не позволю вмешиваться. Хочу, чтобы вы себе это уяснили.
