Марта кашлянула.
– Нам нельзя. Ты можешь…
– Что? Сломать бедро? Так я его сломала в саду, споткнувшись о грабли. И если ломать что-нибудь еще – тогда уж с огоньком. Ты в курсе, что взрослая здесь я?
Марта уставилась на нее:
– Я тоже.
– Ой, да. – Зельда широко улыбнулась. – Я и забыла.
Марта не помнила, чтобы бабушка была такой упрямой. Она вообще помнила лишь общее впечатление о ней, а не конкретные черты характера. О человеке из прошлого невозможно помнить все, поняла вдруг Марта. В памяти хранится образ, и то не точный – идеализированный. Десятки лет она лелеяла образ Зельды-супергероини, союзницы, лучшей подруги. А сейчас перед ней сидела тщедушная пожилая женщина в инвалидном кресле и весьма притом своенравная.
– Давай вернемся в то кафе с клоунами! – взмолилась она. – Нам столько нужно наверстать. Мне необходимо узнать, что произошло. – От эмоций перехватило горло. – Почему ты исчезла? Почему родители сказали, что ты умерла?
Зельда обеими руками вцепилась в Мартино пальто. Глаза ее сияли от предвкушения.
– Пожалуйста, давай посмотрим на аттракционы, ну хоть чуточку. У меня дома чудный вид из окна – зеленые поля, лютики, синее небо. Но иногда хочется другого – людей, движения. Пожилым людям порой надоедает рассматривать старые фотографии и до одури любоваться пейзажем. Мне хочется, чтобы вокруг были яркие огни, музыка, молодежь. Когда-то ведь и я так веселилась.
Марта посмотрела на бабушкины узловатые пальцы. Сглотнула вставший в горле ком.
– Я понимаю, но я так давно тебя не…
Зельда пропустила это мимо ушей. Она прокатила коляску вперед-назад и сказала:
– Люди видят только инвалидное кресло или женщину, сморщенную, что твой грецкий орех. А я в душе по-прежнему молодая. Просто тело подводит.
Марта закусила губу. Когда она была помоложе, ей нередко с восхищением свистели вслед и отвешивали комплименты по поводу лица и фигуры. Они с Джо любили друг друга. Но потом она стала ухаживать за родителями и словно ушла в тень. Не было больше Марты как таковой, была только дочь-сиделка Томаса и Бетти. Ее привлекательная, яркая внешность выцвела, как забытый на солнце журнал.
– Я до сих пор представляю тебя в той классной юбке с котятами. Ты лазишь в пещеры и копаешь яму, чтобы добраться до Австралии, – сказала она.
– Правда? – Глаза Зельды сделались похожими на хрусталь.
Марта кивнула. Провела языком по зубам. Если уступить бабушке, то, может, она охотнее согласится поговорить.
– Так куда ты хотела пойти? – спросила она.
– Сюда. – Зельда устремилась вперед, мастерски объезжая людей. – Би-бип. Дорогу далеку!
[5] – кричала она.
Показалась карусель – белые деревянные лошадки с сияющими красными седлами и черными поводьями. Под звуки органа они скакали вверх и вниз на изогнутых шестах, и казалось, что их резные золотые гривы и хвосты развеваются по ветру. Зельда подъехала к металлической ограде.
– Скажи, что ничего восхитительнее ты в жизни не видела!
Марта кивнула. Несмотря на преувеличенные бабушкины восторги, зрелище действительно было великолепное.
– Что-то лошадок толком не видать. Помоги-ка.
Зельда с трудом высвободилась из одеяла. Небрежно его свернула и рывком вытолкнула себя из кресла. Марта подхватила ее под руки и помогла удержать равновесие. Карусель замедлилась и остановилась, люди со смехом потянулись к выходу.
– Хочешь прокатиться? – спросила Зельда.
В ответ на этот нелепый вопрос Марта засмеялась.
– Это не для нас, это для детей.
– Это для всех. – Зельда выразительно огляделась. – Что-то я не вижу тут знака, запрещающего взрослым кататься.
– Я очень давно не каталась на карусели.
– Плевое дело. Просто подходишь и садишься.
В последний раз Марта каталась на карусели с Джо. Они сели на одну лошадь – Марта впереди, Джо сзади, уткнувшись носом ей в шею, – и затерялись в вихре музыки и звуков. Когда они слезли, какая-то женщина отругала их за то, что они обжимались на глазах у ее детей.
Марта и сейчас, стоит только захотеть, могла ощутить на шее его дыхание, а на талии – тепло рук. Мысль о Джо чуточку пьянила.
– Джина сказала – никаких аттракционов, – пробормотала она.
– С нее станется. – Зельда поманила к себе одного из рабочих. – Не поможете на лошадку взобраться?
– Запросто.
Бицепсы у мужчины были обхватом с бабушкину талию. Весь в черном, эспаньолка как нарисованная. Он подхватил Зельду и с криком «хоп-ля» усадил ее на лошадь.
– Ну, Дейзи, – сказал мужчина на ухо лошади. – Позаботься об этой юной даме. – Он принял у Зельды деньги и похлопал лошадь по заду. – А вас подсадить? – спросил он Марту.
– Большое спасибо, не надо.
Она попыталась одернуть юбку, задравшуюся, когда она карабкалась в седло.
– Шевели копытами! – крикнула Зельда и дернула поводья.
Щеки Марты горели от смущения. Она огляделась – никто на них не смотрел, никому не было дела до того, что две дамы в возрасте собрались прокатиться на карусели.
Круглая платформа принялась вращаться, и лошадка под Мартой стала подниматься и опускаться. На хомуте была оттиснута ее кличка. Доббин.
– Ну что, Доббин, – прошептала она. – Раз уж Зельде так этого хочется. А потом настанет черед моих вопросов.
– Йохууу! – завопила Зельда, когда лошади припустили быстрее, и взмахнула над головой невидимым лассо.
Марта не смогла сдержать улыбку. Круг проносился за кругом – она и не помнила, когда ей в последний раз было так весело. Когда она слезла, у нее тряслись ноги.
– Что бы вы нам еще посоветовали? – спросила Зельда у мужчины с эспаньолкой.
– «Торнадо» – вот это настоящее безумство. – Он широко улыбнулся. – Хотя вам, я думаю, будет в самый раз.
– Нет, – покачала головой Марта. – Нет. Нет. НЕТ.
* * *
«Торнадо» представляло собой красную с синим металлическую конструкцию, словно начертанную в небе от руки. Рельсы вздымались на высоту метров десяти и закручивались двумя петлями. До талии пассажиров фиксировали страховочные ремни, а ноги свободно болтались.
– Мы туда не пойдем. – Марта судорожно сглотнула. При виде переворачивающихся вверх тормашками вагонеток и орущих людей Марте сделалось дурно. – Пойдем куда-нибудь еще. Где будет по…
– Поспокойнее? – перебила ее Зельда. – Где ты сможешь выспросить у меня всю мою жизнь?
