– Петь будет? – громко шепнула она подруге. – На Бейонсе не очень похожа.
– Скорей, на Сьюзен Бойл.
Марта посмотрела в сторону выхода, но девочки загородили коридор, и Зельды не было видно. Она встала на цыпочки, задышала чаще. Гарри пробрался сквозь чащу помпонов и потрепал ее по руке:
– Не волнуйтесь. Справитесь отлично. Обидно, что у Зельды такое с горлом, но я объясню вам, что делать.
Марта оцепенела.
– Мне? – чуть не вскрикнула она.
Гарри пожал плечами.
– Она сказала, что читать будете вы.
Марта замотала головой.
– Нет. Ни в коем случае. Подождите минуту…
С извинениями она протиснулась между девочками к сконфуженно улыбавшейся в своем кресле Зельде.
– В чем дело? – Марта взмахнула руками. – Гарри сказал, ты не будешь читать. Ты же говорила, что это твое последнее желание.
Зельда подняла веки с редкими ресницами.
– Да. Хочу, чтобы услышали сказки из книги. – Она посмотрела в ту сторону, где был выход на поле.
Марта прищурилась.
– Гарри сказал, что у тебя заболело горло.
– Да. – Зельда облизнула верхнюю губу. – И народу больше, чем я думала.
– Думать надо было, когда ты это затевала, – свистящим шепотом произнесла Марта.
– Дамы, через три минуты. – К ним подошел Гарри.
Марта потерла лоб.
– Я в одиночку не справлюсь.
– Марта, прошу тебя, – сказала Зельда. – «Тигр и Единорог». Для меня это важная сказка.
– Ты и прочти.
– Не могу. Сегодня не могу. Прости. – Зельда взяла ее за руку и погладила. – Для других наша книжка – может быть, просто потрепанные странички, слова и картинки. Но когда мы читаем эти истории, мы вспоминаем, с каким чувством их рассказывали. Это покажется глупостью, но чем больше людей их слушает, тем слабее чувствую их связь с нашей семейной историей. Понимаешь, о чем я?
Марта стиснула зубы. Она посмотрела на толпу, и у нее похолодела кровь в жилах. Она едва заметно кивнула.
– Думаю, да… но…
Зельда поджала губы.
– Пожалуйста. Сделай это, а я обещаю, что расскажу тебе историю этой книжки.
Марта встретилась с ней глазами и моргнула.
– Что? Все? Расскажешь, как и почему она возникла?
– Да, – кивнула Зельда. – Абсолютно все.
* * *
Сердце у Марты громко стучало; она не сомневалась, что микрофон уловит этот стук. Грудь сдавило, она едва могла дышать. Она вышла на поле, газон пружинил под ногами, и, двигаясь за группой поддержки, она сосредоточилась только на том, чтобы не сбиться с шага. Выйдя из темного тоннеля на изумрудную траву под молочным небом, она заморгала, сощурилась, заслонила ладонью глаза от бледного солнца. В уши ударило громкое пение зрителей.
Гарри шел рядом. Он поворачивался туда и сюда и разводил руки над головой, словно мыл окно. Марта шла, прижав ладони к бедрам. К горлу подкатывала тошнота, она сглатывала, стараясь унять ее.
Только бы не вырвало. Только бы не вырвало, – твердила она про себя.
Когда они подходили к стойке с микрофоном, Марта сунула руку за пазуху и оттянула свитер под мышками. Ее качнуло, Гарри ее поддержал.
– Как вы?
Марта посмотрела в ту сторону, где сидела в каталке бабушка. Каждым своим нервом она ощущала, что Зельда желает ей успеха. Марта застыла на месте, чувствуя дрожь в теле, но заставила себя кивнуть в ответ.
– Все хорошо, – выдавила она.
Футболисты стояли шеренгой, убрав руки за спину. Один зевнул, некоторые смотрели перед собой остановившимся взглядом.
– Возьмите микрофон. Я его включу. Удачи вам. Не тушуйтесь, – с улыбкой сказал Гарри.
Марта в ужасе улыбнулась. Она несколько раз глубоко вздохнула, выпуская воздух через сжатые губы. В последний раз оглянулась на Зельду и наконец, выставив подбородок, потянулась за микрофоном. Словно намазанный маслом, он выскользнул из непослушных пальцев. Усилитель ответил на ее оплошность визгом, и по трибуне прокатились смешки. Марта съежилась от шума.
– Вон! Вон! Вон! – скандировали трибуны, все громче топя ее в шуме. – Вон ее!
– Не обращайте внимания. Они так кричат даже своей команде, – успокоил ее Гарри. Он нагнулся, поднял микрофон и вернул его на место. – Вперед! У меня для вас с Зельдой торт на сладкое. С фруктами. Новый рецепт.
Марта его расслышала. Она дотронулась до микрофона и два раза кашлянула.
– Здравствуйте, – прохрипела она.
– Вон ее! Вон ее! – отозвались трибуны.
– Говорите. Вас слушают две тысячи человек, – сказал Гарри и отошел.
Марта потерла затылок, чувствуя, что нижняя губа у нее дрожит. Еще секунда, и она расплачется. Никчемная. Такой она себя ощущала. Так намекал ей Клайв Фолдс. Такой она часто чувствовала себя при отце. Паника спустилась ей в ноги, они подгибались и дрожали. Ступни налились свинцом. Она застыла перед микрофоном, в голове крутилось одно: хорошо бы, футболисты забыли о ней и начали игру. Тогда бы она улизнула, сбежала со стадиона.
Она снова оглянулась на Зельду: Зельда подалась вперед в своем кресле и показала ей два больших пальца.
– Люблю тебя! – крикнула она, сложив ладони рупором. – Ты блистательна!
Марта быстро отвернулась со слезами на глазах. Блистательной она была рядом с Джо, до того, как осталась ухаживать за родителями. И когда сочиняла сказки.
Теперь – нет.
Она окинула взглядом сотни разномастных пятнышек-лиц вокруг, и у нее перехватило дыхание. Непослушными пальцами она взялась за блестящую заколку в волосах и подтянула повыше.
Для Зельды это важно, – сказала она себе. – Предпочитаешь быть здесь или сидеть дома, мыть канделябры и подшивать чужие брюки?
Она представила себе, что если бы мать была здесь, то поддержала бы ее. Чтобы сделала что-то сама, а не продиктованное Томасом.
Наконец она собралась с силами и заговорила:
– Добрый день. – И удивилась, как громко и чисто звучит ее голос в репродукторах.
Девочки в группе поддержки перестали болтать. Они по-прежнему жевали резинку, но смотрели уже на нее, а не друг на дружку.
Марта подождала, когда зрители утихнут. Она подняла книгу «Синее небо и бурные моря», полистала и открыла «Тигра и Единорога». Выждала несколько секунд – не раздастся ли снова «Вон ее!», но услышала только добродушное пение.
– Я Марта Сторм из сэндшифтской библиотеки. Моя бабушка Зельда захотела, чтобы я прочла вам сказку, которую сочинила в детстве. Эта сказка имеет прямое отношение к нашей семейной истории. – Марта опять замолчала, подумав о том, как неуверенно звучат ее слова на стадионе. Она попыталась представить себе зрителей капустными кочанами, потом – голыми. Гарри стоял в нескольких шагах, она старалась не смотреть в его сторону – чтобы и его не увидеть голым.
