Томас поднял руку, рука дрожала. Бетти съежилась; он наставил на нее указательный палец.
– Я говорил тебе, Бетти! – прорычал он, тыча пальцем в воздух.
– Томас. Прости. – Она взяла его за лацканы. – Она мне пообещала…
– Ты слышала, что она сказала моим родственникам, – прошипел он.
– Мы можем сказать, что это неправда. Они видели, что она пьяная.
– Наша дочь была при этом…
Бетти заметила, с каким ударением он это произнес – так, будто Лилиан была единственным ребенком.
– Ну, правда, Томас. Мы можем это исправить. Никому не надо знать. Они поверят нам, а не ей. Войдем сейчас и объясним…
Томас уперся в нее ледяным взглядом.
– Я сам скажу им. Но хочу, чтоб ты поняла, Бетти, – это была последняя капля. Это не может продолжаться.
– Что не может?
– Это. Зельда не знает удержу. Мы не можем ей доверять. Тебе придется выбирать.
– Выбирать из чего?
– Либо я, либо твоя мать.
Бетти заморгала, глядя на него.
– Я всегда был на твоей стороне. Никогда тебя не подводил. – Томас погладил ее по щеке. – Обещал, что буду о тебе заботиться и воспитывать Марту как родную.
– Томас, прошу тебя. Зачем ты так?
– Либо Зельда, либо я.
– Нет!
Томас постоял молча и пошел в столовую. Открыв дверь, он еще раз посмотрел Бетти в глаза, потом шагнул внутрь и закрыл за собой дверь.
Бетти осталась одна в передней. Она дрожала; кровь в голове стучала так, что, казалось, череп может лопнуть. Ничего не видя перед собой, она подошла к уличной двери и нащупала ручку. Из столовой доносился голос Томаса. Он звучал спокойно и весело, как будто ничего не произошло. Бетти повернула ключ и задержала на нем руку, готовая открыть дверь и пойти за матерью.
Но что-то удержало ее, и она шумно выдохнула. За все эти годы она научилась обходиться с Томасом, но мать ее была непредсказуема. Почему она не объяснила сразу, что Джордж, или Джина, или как ее там, – женщина? Она нарочно привела ее сегодня?
Как же она устала быть посредницей, каждый раз утихомиривать бурю. И она знала: если Томас что-то сказал, он никогда не пойдет на попятный. Дышать было тяжело, она обхватила грудь. Заперла дверь и потащилась наверх. Перед комнатой дочери на мгновение задержалась, потом ступила внутрь. Марта спала, на кровати вокруг нее лежали листки бумаги, словно она спала среди кувшинок.
Медленно, дрожащими руками Бетти собрала бумажки. Это были сказки, она аккуратно положила их на тумбочку. Поцеловала Марту – лоб у нее стал прохладнее, дышала она медленно и спокойно.
Бетти прикоснулась к ее щеке тыльной стороной ладони.
– Не волнуйся, – прошептала она. – Никто никогда не узнает.
Одного она желала – спокойной, защищенной жизни для семьи. Одного хотела – чтобы прекратились эти страсти.
И тут Бетти приняла решение. Она сделала выбор.
Глава тридцать вторая
Бабушка
Марта остановила такси, чтобы ехать с Зельдой домой. Она не хотела разговаривать при водителе, поэтому они всю дорогу молчали, каждая смотрела в свое окно. В голове у нее вертелись слова Лилиан. Набирали скорость и как снежный ком, катящийся по склону, делались все больше и больше.
Неужели она правду сказала?
В дом они вошли молча. Марта стянула с себя пальто и бросила на обеденный стол. Ощущение было такое, будто в костях у нее лед; она сложила руки на груди и потерла плечи. Зельда подошла к окну. Она смотрела на залив, маленькая и хрупкая. Марта встала позади нее. Стекло запотело от их дыхания.
– Лилиан сказала, что Томас мне не отец, – произнесла она вполголоса.
Зельда слегка пожала плечами.
– Ах. Глупость она сказала.
Марта смотрела ей в затылок. Щеки у бабушки были бледные и худые, но Марта больше не хотела слышать полуправду и отговорки. Она сделала шаг и загородила от Зельды окно.
– Скажи. Томас Сторм мне отец или нет? Мне надо знать.
Зельда вздохнула и тяжело опустилась на стул. Она мяла руки на коленях, и морщины вокруг ее глаз напоминали трещины на керамике. Она избегала гневного взгляда Марты.
– Ты была права, – наконец сказала она. – Насчет брачного свидетельства. Бетти была беременна, когда венчалась.
– Знаю. Там написано черным по белому. Я не это спрашиваю.
– Времена были другие, Марта. На незамужних матерей в обществе смотрели косо. Томас был зрелый мужчина и красивый. Он обещал Бетти, что будет заботиться о ней. Я подумала, что не надо ей торопиться, спешить со свадьбой. Пусть люди сплетничают, если им так хочется. Но она хотела, чтобы ты родилась в браке.
– Кто был моим настоящим отцом?
Зельда потупилась:
– Я не хочу тебе лгать.
– Так не лги.
Зельда опустила голову.
– Бетти была беременна от другого.
Марта запустила пальцы в волосы, силясь уложить это в голове.
– Папа знал?
– Да. Она была беременна, когда они познакомились. Он сказал, что будет растить тебя как родную дочь. И все произошло быстро. Они назначили день свадьбы, хотя те твои дед и бабка были против. Они думали, Бетти забеременела нарочно, чтобы поймать его в силки. Но твои родители сыграли свадьбу, и поначалу все было хорошо.
Марта без труда могла вспомнить разные проявления отцовской доброты. Самое раннее – как он взял ее на руки и пел ей на берегу.
– Лилиан? – сказала она шепотом.
– Он тебя любил, но Лилиан была родная дочь. У них отношения были проще.
– Я всегда чувствовала, что должна приспосабливаться к его правилам, – сказала Марта. – И видела, как мама меняется, чтобы соответствовать.
– Он хотел, чтобы за вами был правильный уход.
Марта подумала о его правилах и порядках и о том, как все женщины в семье старались ему угодить. Все, кроме Зельды.
– А родной мой отец, – тихо сказала она, – ты знаешь, кто он?
Зельда кивнула. Но ответила не сразу.
– Был молодой человек, твоя мама его очень любила. Его звали Дэниел Маклейн.
Марта закрыла глаза и мысленно увидела имена на каменной полке под с русалкой.
– Рыбак. Он погиб в море.
Зельда подтвердила кивком.
– Твоя мама была убита горем. Она узнала, что у нее будет ребенок, когда Дэниел уже погиб. Скорбь и тревога из-за ребенка толкнули ее к Томасу. Он был сильный и надежный. Она нуждалась в защите, и он дал ей эту защиту.
