– Я думала, ты в Париже, – растерянно произнесла она.
– Думаешь, я мог бы оставаться где-то, после того как ты повесила трубку, отказавшись продолжить разговор? – Он пристально взглянул на Руби. Чувствовалось, что он едва сдерживает кипящий в нем гнев. Под цивилизованной внешностью скрывался варвар, способный на самый неожиданный поступок.
Он таким и был. Дикарь, использующий деньги для получения желаемого любой ценой.
Он приблизился еще на шаг.
– Ты была у врача?
– Естественно! – возмутилась она, а потом чуть тише добавила: – Один раз.
– Только раз?
– Это стоит денег, – запальчиво ответила она. – Но я купила витамины и все такое…
– Ты их принимаешь?
Руби закусила губу.
– Меня тошнит по утрам. Иногда бывает трудно удержать что-либо внутри. Я даже несколько раз отпрашивалась с работы…
– Этому надо положить конец.
– Утренним недомоганиям?
– Работе. Я уже позвонил всем твоим работодателям и предупредил их, что ты увольняешься.
Руби ахнула:
– Что ты наделал!
Он свирепо на нее уставился.
– Неужели ты и правда думала, что я исчезну?
– Ты лишил меня возможности зарабатывать на ребенка, – сердито сказала Руби.
– Отныне это моя забота, – отчеканил он.
– Ты ублюдок! – В глазах Руби заблестели злые слезы. – Как ты мог?
– Легко. Теперь, когда ты носишь моего ребенка, ты не имеешь права отказываться от моей помощи. – Он провел ладонью по ее щеке, вытирая слезы.
Руби помимо воли вздрогнула от унизительного желания, почувствовав его прикосновение. Она так пыталась возненавидеть его после той роковой ночи. Днем ей это почти удавалось. Хладнокровный эгоист, заявивший, что лучше бы ее мать умерла! Разве можно положиться на такого?
Однако по ночам она грезила о нем, слышала его хриплый от страсти голос, шептавший о том, как он ее хочет. А теперь в ней растет его ребенок.
– Ты ничего не понимаешь, – прерывающимся голосом произнесла Руби. – Я едва свожу концы с концами. Счета за лечение мамы съели все мои сбережения. Мне пришлось занять денег на похороны.
– Похороны?
Руби прикрыла глаза.
– Она умерла в ту ночь, когда мы занимались любовью. И я узнала об этом слишком поздно…
– Прими мои соболезнования, – тихо сказал Арес. – Я знаю, как ты ее любила. – Он обнял ее за плечи. Руби позволила себе побыть в его объятиях только мгновение и отстранилась. Она не хотела, чтобы он понял, как действует на нее его близость.
– Айви было еще труднее, чем мне. Она так молода… – Руби вспомнила об отъезде сестры и невольно осеклась.
– Айви хорошо о тебе заботится?
К горлу Руби подкатил комок.
– Айви сегодня ушла из дома. Она здорово разозлилась, узнав, что я беременна. А еще больше ее рассердило то, что я не попросила у тебя денег, когда звонила. – Руби горько усмехнулась. – Сестра заявила, что я не только украла ее мечту, но все испортила.
Арес взглянул на Руби:
– А ты и правда украла ее мечту?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты специально забеременела?
Руби ахнула:
– Нет, конечно!
– Как ни странно, но я тебе верю. Ты не в восторге от случившегося.
Руки Руби с любовью накрыли округлившийся живот.
– Я уже люблю этого ребенка. Но…
– Но ты ненавидишь меня в роли отца.
Руби потупилась:
– Я не ненавижу тебя.
– Нет? – мягко спросил он.
Руби вздернула подбородок:
– Но я терпеть не могу твой эгоизм, твое холодное высокомерие, твою попытку заплатить мне за то, чтобы я покинула умирающую мать, чтобы сопровождать тебя по миру в качестве игрушки для сексуальных утех.
Арес сжал челюсти.
– Я не так все себе представлял. А сейчас упакуй самое необходимое. Мы улетаем.
– Куда?
– В Нью-Йорк.
– Я не полечу в Нью-Йорк, – заартачилась Руби.
– Ты не сможешь о себе заботиться надлежащим образом, а денег моих не берешь, вот я и решил, что буду о тебе заботиться сам, пока не родишь.
Руби застыла от напряжения.
– Ты все уже решил за меня, даже не удосужившись спросить, хочу ли этого я.
– Это для твоего же блага.
– Для моего блага? – ошарашенно проговорила Руби.
– Почему ты противишься, Руби? – нетерпеливо спросил он. – Ты правда считаешь, что работать всю беременность до изнеможения, борясь с неоплаченными счетами, оптимальный вариант? Думаешь, что наш ребенок этого заслуживает?
– Я знаю не понаслышке, что происходит, когда богачи устают от своих игрушек, – прошептала она. – Через какое-то время я тебе надоем и окажусь на улице без средств к существованию. И ситуация будет много хуже нынешней.
Его эбеновые глаза горели праведным гневом.
– Не делай из меня чудовища. Я всегда буду содержать вас.
– Я не поеду в Нью-Йорк. Мы едва знакомы. А то, что мы знаем друг о друге, нам не нравится.
Его чувственные губы изогнулись в сардонической ухмылке. Он почти вплотную приблизился к ней.
– Но кое-что нам очень даже понравилось друг в друге.
Ее пронизала дрожь. Он не сводил с нее горящего взгляда, и она снова очутилась в той волшебной ночи, когда был зачат их ребенок, несмотря на все меры предосторожности.
Нет. Она не позволит себе помнить. Не позволит чувствовать. Не позволит хотеть.
– После рождения ребенка ты сможешь вернуться в Стар-Вэлли, если пожелаешь. Будешь жить в шале, иметь приличное содержание и все, что захочешь.
Арес пытается отдать ей шале стоимостью тридцать миллионов долларов? Она едва не лишилась чувств.
– Я… я не стану там жить.
– Почему?
– Потому что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
– Будем честны друг с другом, Руби. Ты правильно заметила, что я холодный эгоист. Я не могу предложить тебе любовь или брак. И мы оба знаем, что вряд ли я буду хорошим отцом.
Руби удивленно на него посмотрела.
– Откуда ты знаешь? У тебя уже есть дети?
Он отрицательно покачал головой.
– Я всегда был осторожен и предохранялся.
– Но мы тоже предохранялись, – возразила Руби.
– Да, но любая другая на твоем месте немедленно потребовала бы платы.
