– Это ценный опыт, подготовивший меня к жизни в реальном мире, – возразил Арес.
Перегнувшись через стол, он накрыл ладонью ее руку.
– В реальной жизни ты либо выигрываешь, либо теряешь. И к семье это относится в первую очередь.
От его прикосновения по телу Руби побежали мурашки. Она отдернула руку.
– Это неправда.
– Неужели? – хмыкнул он, беря в руки меню. – Ты заботилась о сестре с момента ее рождения, а она вычеркнула тебя из жизни, стоило тебе покуситься на то, что она хотела заполучить. Хотя у нее не было ни малейшего шанса.
Руби прикусила губу.
– Я бы не сказала, что она вычеркнула меня…
– Думаю, ты пыталась с ней связаться после нашего отъезда из Стар-Вэлли.
– Да.
– Она ответила на твои эсэмэски?
Руби в который уже раз проверила телефон и с комом в горле ответила:
– Нет.
Арес лениво потягивал вино.
– Скоро она непременно с тобой свяжется.
– Откуда ты знаешь?
– Я дал поручение своей помощнице оплатить расходы на подготовку к колледжу и назначил ежемесячную стипендию, если она поступит на учебу в колледж.
У Руби екнуло сердце. При мысли об Айви ее охватила ностальгия по дому и прошлой жизни.
– Думаешь, это заставит ее простить меня?
Арес цинично улыбнулся:
– Естественно.
– Не все покупается за деньги, – прошептала она, опасаясь, что вскоре Арес и ее попытается заполучить.
– Меня не интересует то, что нельзя приобрести за деньги.
– Потому что тебе ни к чему сложности.
– Совершенно верно.
Вдохнув побольше воздуха, Руби посмотрела ему прямо в глаза.
– Именно поэтому я и не хочу, чтобы ты меня целовал, – прошептала она. – Я боюсь, что это разобьет мне сердце.
На красивом лице Ареса отразился шок, а затем от сказал:
– Так оставь свое сердце в покое. Какое оно имеет отношение к сексу?
Теперь настала очередь Руби изумиться.
– Самое прямое.
– Это убеждение приведет к тому, что ты лишишь себя массы удовольствия, а взамен получишь только боль, – невозмутимо заметил Арес и вернулся к изучению меню. – Ты предпочитаешь ягнятину или телятину? – спросил он.
Два часа спустя они сели в седан, и Руби передала водителю бумажный пакет с логотипом ресторана «У Пьера».
– Что это? – удивленно спросил Горацио.
– Вы целый день то возили нас по городу, то ждали, я подумала, что вы проголодались.
Горацио посмотрел на Ареса.
– Не смотри на меня. Это ее идея.
– Я заказала вам тост с ветчиной и сыром, месье. Очень вкусный.
– Руби и сама это ела вместо телятины под соусом бешамель.
– Спасибо, мисс Прескот, – сказал Горацио.
– Называйте меня Руби.
– Руби, – повторил шофер улыбнувшись.
Это ее порадовало, но в целом настроение у нее было отнюдь не радужное.
Она не должна была говорить правду Аресу о том, почему не позволяет ему себя целовать. Разговор после ее признания явно не клеился. Она пыталась обсудить имена для будущей дочки, но он не реагировал.
Сердце Руби наполнилось отчаянием. Когда Арес настоял дать дочери свою фамилию, она понадеялась, что он пересмотрит отношение к отцовству. Но сейчас он не хотел говорить о ребенке. Неужели ему действительно нет никакого дела до дочки? Неужели его роль в жизни девочки ограничится только финансовыми вливаниями?
Не в силах больше выдержать молчание, Руби сказала:
– Можно тебя кое о чем спросить, Арес?
– Давай.
– Почему ты так сильно ненавидишь родителей?
Челюсти Ареса сжались, и он отвернулся к окну.
– Это не совсем так, – процедил он сквозь зубы.
– Ты сам сказал, что стал счастливее после их смерти.
– Все не так просто.
– Но ты ведь избегаешь сложностей.
– Именно благодаря родителям. – Арес посуровел. – Они ненавидели друг друга и постоянно втягивали меня в свои дрязги. Мать не хотела выходить замуж за отца. Ее заставили родители, а она любила другого.
– Как такое возможно? – искренне удивилась Руби.
Арес пожал плечами:
– В богатых семьях браки по расчету не редкость. Деньги и власть – главные критерии. Когда отец изменял матери, она шантажировала его тем, что я якобы не его сын, хотя я очень похож на отца. И только на похоронах отца она сказала мне, что я действительно его сын. Она так его ненавидела, что хотела, чтобы он мучился и страдал подозрениями, а его ли я наследник.
– Не может быть.
Губы Ареса сложились в сардоническую ухмылку.
– Мать и меня терпеть не могла. Это ведь я своим рождением загнал ее в ловушку, заставив жить с человеком, которого она ненавидела и презирала.
Сердце Руби обливалось кровью, пока она слушала исповедь Ареса. Она не могла представить, как можно расти в такой атмосфере. Ее собственный отец бросил ее мать до рождения Руби, но она никогда не сомневалась в огромной любви мамы к ней и Айви.
– Мне очень жаль… – прошептала она.
– Год спустя мать погибла при лыжном спуске в горах Патагонии со своим молодым любовником, – холодно закончил Арес. – Тогда я не испытал ничего, кроме облегчения. Я всегда был для них орудием борьбы, бременем и никогда просто сыном.
– О, Арес…
– Детство нашей дочери будет другим, – возбужденно заявил он. – Ее интересы должны быть превыше наших собственных эгоистических желаний. Мы не станем сражаться.
– Конечно нет, – спокойно согласилась Руби.
– Я знаю. Потому что ты будешь растить ее одна.
Он уже говорил об этом раньше. Но теперь, когда он слышал сердцебиение своей дочки, Руби надеялась, что он изменит решение.
– Не все родители похожи на твоих, – пыталась возразить она. – Откуда тебе известно, что ты не способен стать хорошим отцом?
– Знаю – и точка, – почти грубо ответил он. – Вы не будете ни в чем нуждаться. Но финансовая поддержка – это все, на что я способен.
Руби попыталась улыбнуться.
– А ты попробуй, может, тебе понравится, – повторила она фразу, сказанную им в первый вечер, когда он предлагал ей в шале шампанского.
Арес испытующе посмотрел на нее. В это время седан остановился у особняка. Горацио доставал из багажника пакеты с одеждой.
Руби вышла, Арес остался в машине.
