– Ты точно не возражаешь? – спросила она его в августе.
Он в ответ нежно поцеловал ее и произнес:
– Я готов на все, лишь бы ты оставалась здесь.
И Руби с энтузиазмом приступила к переделке. Они оба остались довольны результатом.
Руби погладила себя по круглому животу. Шел уже седьмой месяц беременности. Стены детской были выкрашены в ярко-розовый цвет. Место большой черной кровати заняла резная белая кроватка с балдахином. Металлическую люстру с острыми краями заменили белым светильником, с плафонов которого весело смотрели разные зверята. В огромной гардеробной установили пеленальный столик, а шкафы наполнились детской одеждой и обувью. У окна стояло кресло-качалка, а застекленные полки были полны детских книг и игрушек.
Руби удовлетворенно вздохнула.
Они с Аресом выработали определенный жизненный ритм. Каждое утро он уходил на работу. Она занималась переделкой интерьеров, регулярно посещала врача, посвящала время себе. Арес возвращался к позднему ужину. Работа по двенадцать часов считалась для него нормой.
– Издержки большого бизнеса. Работа, и еще раз работа, – не уставал повторять он.
– Но тебе нравится твоя работа, – возражала Руби.
– Не так, как время, проведенное с тобой в постели, – ухмылялся он.
Руби вздрогнула при воспоминании об их страстных ночах. Арес всегда знал, как доставить ей удовольствие. Ночь была ее любимым временем суток.
Но вот днем…
Она запрещала себе думать о грустном. Руби постепенно привыкала к жизни в большом городе. И не так уж сильно Нью-Йорк отличался от Стар-Вэлли. Люди везде люди.
Они с Аресом выходили в свет еще несколько раз после того первого благотворительного бала. Бывшие любовницы Ареса, как и Поппи, старались всячески унизить ее, но всегда получали достойный отпор.
С некоторыми друзьями Ареса подружилась и она. В поисках новой мебели Руби ездила в центр города, в Бруклин и даже в дальние уголки за Гудзоном. Руби испытывала настоящий азарт охотника, когда ей удавалось добыть интересную вещицу для обновления интерьера.
Она всегда находила себе занятие. Ей было странно обходиться без работы и даже без трех работ. Порой она не знала, чем себя занять. Айви наконец прислала ей сообщение, как и предсказывал Арес.
«Спасибо за деньги на колледж. Я поступила в Буа-Стейт».
Сестры регулярно общались. Руби надеялась, что Айви навестит ее на Рождество, чтобы познакомиться с племянницей.
Руби была счастлива. Все у нее хорошо, кроме… Арес по-прежнему избегал говорить о ребенке. Хотя он разрешил ей оформить детскую и накупить детского приданого, он больше ни разу не ходил с ней на прием к доктору Грин. И как только она заводила разговор о ребенке, он немедленно замыкался, а если Руби настаивала, просто вставал и уходил.
Руби постоянно мысленно повторяла его слова: «Я не могу предложить тебе ни любви, ни брака. И мы оба знаем, что я не создан быть отцом».
Прикусив губу, Руби смахнула навернувшиеся на глаза слезы. Когда он обнял ее в ту ночь, сказав, что она может остаться, Руби понадеялась, что он изменился. Она думала, что он хочет если не брака, то по крайней мере отношений. Она надеялась, что Арес может стать настоящим отцом для их дочери.
Руби вытерла глаза. Нечего раскисать. У нее прекрасный дом и мужчина, желающий обеспечить им комфортную жизнь. Проблема в том, что Руби совершенно не привлекала роскошная, праздная жизнь. Проведя столько времени в обществе Ареса, она видела в нем друга. Даже лучшего друга. Он всячески поддерживал и стимулировал ее. Он мог быть добрым и веселым. Она знала его с неизвестной всем другим стороны, поскольку жила с ним бок о бок.
Он пытался скрывать эти качества, но не мог. Арес порой бывал уязвим, что тоже не укрывалось от ее глаз.
Боже мой, да она его любит.
Но Арес никогда не ответит ей взаимностью. Он с самого начала заявил, что любовь не для него. Его прошлое выжгло из него это чувство каленым железом.
К горлу Руби подкатил комок.
Услышав стук, она резко обернулась. В дверях детской стоял Арес в деловом черном костюме и с кейсом в руке.
Он внимательно посмотрел на Руби:
– Что-то случилось?
– Ничего. – Она попыталась улыбнуться. – Просто я рада, что детская готова. – Руби сменила тему. – Ты на работу?
– Да.
– Но сегодня же суббота. Я думала, мы хотя бы позавтракаем вместе.
– Извини. Вернусь поздно. – Он чмокнул ее в щеку, намеренно избегая смотреть на кроватку, детские книжки и игрушки. – Но ты все же дождись меня.
– Хорошо, – пообещала она.
Он повернулся, чтобы выйти, а Руби вдруг неожиданно хихикнула, почувствовав, будто внутри лопаются пузырьки и щекочут ее.
Арес обернулся и озадаченно на нее посмотрел:
– Что?
– Дай руку! – Схватив его руку, она положила ее себе на живот.
– Девочка толкается, чувствуешь? – Руби широко улыбнулась. – Наверное, будет балериной или футболисткой.
На долю секунды на жестком красивом лице Ареса промелькнуло удивление.
– Это она?
– Да, – прошептала Руби, наслаждаясь выражением его лица. Он впервые проявил интерес к ребенку.
Эмоции нарастали внутри Руби как снежный ком. Она больше не могла сдерживаться.
– Я люблю тебя, – призналась она. – Я пыталась побороть это чувство, но не смогла. Я люблю тебя…
Арес мгновенно замкнулся, в глазах появились холод и отчуждение.
– Мне пора, – коротко бросил он и поспешно вышел.
Уставившись ему вслед, Руби поняла, какую непоправимую ошибку только что совершила. Ей не следовало этого делать. Сердце заныло от боли.
Из интеркома послышался голос миссис Форд.
– Мадам, вас хочет видеть мужчина.
Руби, словно в тумане, нажала на кнопку.
– Кто он?
– Брэндон Лэссистер. Говорит, что пришел попрощаться. Пустить его?
Арес поморщился.
Брэндон. Человек из прошлого. Бывший жених, сбежавший от алтаря ради хоккейной карьеры. Может, Арес и прав, что запрещает себе любить.
– Проводите его в утреннюю гостиную.
Руби спустилась вниз и вошла в уютную гостиную с видом на сад.
– Привет, Руби. – Брэндон поднялся с дивана, протягивая ей руку.
Он был почти таким же высоким и широкоплечим, как Арес.
– Привет, – устало ответила Руби, ответив на рукопожатие и присаживаясь на стул. – Ты пришел попрощаться?
– Слышал, ты теперь в Нью-Йорке. Беременна от этого богатого парня. Я хотел повидаться перед началом сезона, но сезон для меня уже закончен, увы. Я только что узнал, что со мной не продлили контракт.
