Через двадцать минут после того, как фотографию выложили в Интернет, ему стали звонить шокированные знакомые и бывшие подруги со всего мира, требуя ответа на вопрос, правда ли это и действительно ли неуловимый плейбой женится.
В день произнесения свадебной клятвы Ставрос странно нервничал. Он был полон решимости стать прекрасным мужем и отцом. Но что, если он ошибался? А что, если он разобьет сердце Холли?
Ставрос отвлекся на громкий стук в дверь своей спальни в пентхаусе. Обернувшись, он увидел двоюродного брата, который прибыл с Николь за час до церемонии.
– Послушай, старина, – сказал Оливер с деланой веселой улыбкой. – Прежде чем ты произнесешь клятву и все такое, я хотел бы поговорить с тобой.
Ставрос посмотрел на свои дорогие платиновые часы.
– У меня есть пять минут, – коротко ответил он.
– Ты, наверное, слышал, – начал Оливер, – что я никак не могу найти работу…
– Потому что работодатели хотят, чтобы ты работал по-настоящему?
Кузен криво усмехнулся.
– Оказывается, у меня это не очень хорошо получается.
Проверив обручальное кольцо в кармане, Ставрос в последний раз посмотрел в большое зеркало и поправил галстук.
– Что ты хотел мне сказать?
– Я никогда не думал, что ты женишься, Ставрос. Всегда рассчитывал, что буду твоим наследником.
– Прости, что разочаровал тебя.
Поскольку он был всего лишь на несколько лет старше Оливера, было немного неловко осознавать, что кузен рассчитывал на его смерть.
Оливер сделал паузу.
– Забавно видеть тебя влюбленным.
Ставрос не стал разубеждать его в том, что он влюблен в свою невесту. В день их свадьбы это казалось дурным тоном.
– О чем ты хотел меня спросить?
– Очевидно, как много значит для тебя счастье Холли… – Оливер выдал свою самую очаровательную улыбку. – Интересно, не согласишься ли ты заплатить мне десять миллионов долларов за то, чтобы я оставался женатым на сестре Холли?
Глава 9
– Да ладно тебе, Холли. Ну пожалуйста! Ты должна мне помочь!
Настойчивый, жалобный голос младшей сестры резал слух Холли, пока она сидела в кресле гостевой спальни пентхауса, ожидая, когда стилисты закончат делать свадебную прическу и макияж.
Приглашая сестру на свадьбу, Холли надеялась, что они снова будут близки. Вместо этого сестра последние двадцать минут только и обвиняла Холли в своих проблемах с браком и просила денег.
– Мне очень жаль, Николь. Я не могу просто сказать Ставросу, чтобы он вернул Оливера. – Она поколебалась. – Мы оба знаем, что он был не очень хорошим работником…
– О, так тебе все равно, если мой брак будет разрушен? Если мы оба умрем с голоду? Как ты можешь быть такой бесчувственной? Ты же моя сестра!
Щеки Холли запылали, когда она взглянула на двух стилистов, которые делали вид, что не слушают.
– Хорошо, – вздохнула она. – У меня на пенсионном счете пять тысяч долларов. Это будет немного трудно снять, но если вы действительно нуждаетесь в деньгах…
– Пять тысяч долларов? Ты что, совсем из ума выжила? – воскликнула Николь. – Да моя сумочка стоит дороже!
Стилисты переглянулись. Щеки Холли запылали еще сильнее.
– Вы закончили? – спросила она их.
– Да. Поздравляю, миссис Минос. Надеюсь, вы будете очень счастливы.
Миссис Минос. Одно это имя вызывало трепет в животе Холли. Когда стилисты собрали свое оборудование и исчезли, она посмотрела на себя в зеркало и с трудом себя узнала. Гламурная невеста с ярким макияжем и непослушными рыжими волосами, собранными в элегантный шиньон под вуалью.
На ней было дорогое нижнее белье, бюстье без бретелек, белые трусики и белая подвязка, поддерживающая старомодные белые чулки. Длинная полупрозрачная вуаль тянулась сзади шлейфом. На мгновение она погрузилась в мечты, представляя свою жизнь в качестве жены Ставроса, как они вдвоем будут вечно любить друг друга.
– Тебе легко быть счастливой, – обиженно сказала Николь. – С такими-то деньгами.
Взяв простое белое свадебное платье с кровати, Холли рассеянно сказала:
– Ты же знаешь, что не деньги делают людей счастливыми, а любовь. Ваши денежные проблемы решатся сами собой. У тебя есть высшее образование. Ты всегда можешь найти работу…
– Дело не только в деньгах, – вздохнула Николь. – Оливер мне изменяет, Холли.
– О, нет, – напряглась Холли.
– Он женился на мне только потому, что я пригрозила порвать с ним, если он этого не сделает, но тогда у него была легкая работа и много денег. Теперь он жалеет о женитьбе. Он собирается бросить меня ради какой-нибудь богатой невесты. И я останусь в одиночестве.
У нее сжалось сердце.
– Все будет хорошо, Ники, – прошептала Холли, коснувшись ее плеча.
– Мне очень жаль. – Николь попыталась улыбнуться и подавить слезы. – Я испорчу тебе день свадьбы. Поговорим об этом позже.
Но когда через несколько минут Холли вышла из гостевой спальни и направилась в большую гостиную пентхауса, она все еще чувствовала беспокойство. И не только из-за того, что узнала от сестры.
Она думала о том, какие бесповоротные клятвы ей предстоит произнести. Год назад в это же время она планировала свадьбу Николь. Она никогда не думала, что сама вскоре станет невестой. Теперь же, идя по короткому коридору, она так крепко сжимала в руках скромный букет розовых пионов, словно от этого зависела ее жизнь.
Она выходила замуж.
Ставрос стоял в ожидании возле рождественской елки, внушительный и потрясающе красивый. Рядом с ним был Оливер, светловолосый и жизнерадостный. По другую сторону от него сидел веселый седовласый судья, который собирался провести церемонию, и, наконец, Элени, одетая в старомодное вечернее платье, сияла так, словно сама была матерью жениха.
Но Холли смотрела только на Ставроса.
На нем был гладкий смокинг, плотно облегавший его мощное мускулистое тело. Она перевела взгляд с его черного галстука на мощную шею, квадратную челюсть и красивое лицо. Его темные глаза прожигали ее насквозь.
Их свадебная церемония была простой и длилась всего несколько минут. Это было похоже на сон.
Она не могла отвести взгляд от его лица.
– Холли Энн Марлоу, берешь ли ты этого мужчину в законные мужья?
– Да, – выдохнула она, задрожав, когда он надел ей на палец огромное кольцо с бриллиантом.
– Ставрос Минос, берешь ли ты эту женщину в законные жены?
– Беру, – прорычал он низким, сексуальным голосом, глядя на нее так, что внутри ее все перевернулось. И вдруг вся ее нервозность по поводу незыблемости их свадебных клятв растаяла.
