И это было даже не самое большое изменение. Шесть месяцев назад, обнаружив, что Холли беременна близнецами, они решили переехать в Бруклин.
– Нашим детям понадобятся друзья, чтобы было с кем играть, – уговаривала Холли. – А я хочу жить рядом с бывшими коллегами-секретаршами.
– Так вы снова друзья?
– Большинство из них наконец-то смогли простить меня за то, что я вышла замуж за миллиардера. – На ее лице сверкнула озорная улыбка. – На самом деле, когда ты ворчишь в своем офисе, они даже немного жалеют меня…
– Эй!
– Дело в том, что я не хочу растить наших детей в пентхаусе. Им нужен нормальный район, где они смогут гулять. Как было у нас с Николь в детстве.
В конце концов Ставрос согласился. Если бы только отец узнал, что он живет в Бруклине и счастлив, то точно решил бы, что Ставрос вовсе не его сын!
Во всяком случае, отец нашел ему замену. После того как прошлым летом Николь и Оливер развелись, его кузена вскоре бросила его богатая любовница. Столкнувшись с пугающей перспективой поиска работы, он отправился навестить своего дядю Аристида в Грецию и обратно уже не вернулся.
Теперь Оливеру никогда не придется работать, а Аристид обзавелся идеальным компаньоном, который помогал подбирать девушек в барах. Это было лучшее решение для них обоих, сухо подумал Ставрос.
К счастью, семья его жены была не такой, как его собственная. Николь, по-видимому, хорошо приспособилась к новой жизни в Вермонте. Она работала школьной учительницей и встречалась с полицейским. Их отношения пока не казались серьезными, но он был уверен, что услышит все подробности, когда Николь приедет завтра утром на рождественский завтрак. Хотел он того или нет.
– О боже, – сказала Элени, отрывая его от мыслей и с тревогой глядя на заднее сиденье внедорожника. Фредди продолжал громко плакать в гармоническом единстве со своими младшими братом и сестрой. – Тебе нужна помощь, Стави?
– Могу я помочь вам с детьми, мистер Минос? – предложил Колтон.
Предложение Элени о помощи не было необычным, но для его седовласого водителя это было беспрецедентным. Плач, должно быть, был еще громче, чем думал Ставрос.
– Ну да. Спасибо.
Ставрос сначала достал портативное автомобильное сиденье Стеллы, потом – Николаса, и передал первое Элени, а второе – своему водителю.
– Мы справимся, – возразила Холли.
– Мне есть еще о ком беспокоиться.
– Кто же может быть важнее наших детей?
Ставрос посмотрел на жену.
– Ты.
Она покраснела и запротестовала:
– Я в порядке.
Она в порядке. Ставрос удивленно покачал головой. Холли провела большую часть вчерашнего дня, своего двадцать девятого дня рождения, в роддоме, а в два часа ночи родила близнецов. Она должна была остаться в больнице еще на неделю, отдыхая и заказывая еду, пока медсестры ухаживали за новорожденными. Но наступил сочельник, и она хотела вернуться домой.
– Мы должны праздновать Рождество с Фредди, – настояла она. – Я хочу быть в нашем новом доме, проснуться вместе рождественским утром!
Несмотря на то, что мать и дети были здоровы, Ставрос сомневался, что им позволят покинуть больницу всего через двенадцать часов после родов. Но Холли была непреклонна. Как только она получила слегка ошеломленное одобрение своего врача, то настояла на том, чтобы вернуться домой.
Это его жена, подумал он, восхищенно качая головой. Решила, что их семья будет счастлива, и не позволяла ничему встать у нее на пути.
– Подождите! – крикнула Холли, когда Элени, Колтон и Фредди стали подниматься по ступенькам своего особняка. – Я могу помочь…
Теперь настала очередь Ставроса быть непреклонным.
– Нет, Холли. Будь осторожнее!
– Подождите! – крикнула она вслед детям, оттолкнувшись от сиденья, прежде чем он успел заметить, как она вздрогнула и поморщилась от боли.
Стиснув зубы, он вынул ее из внедорожника своими сильными руками и прижал к груди.
– Что ты делаешь? – ахнула она.
– Забочусь о тебе.
– В этом нет необходимости.
– Ты присматриваешь за всеми остальными, а моя работа – присматривать за тобой, – нежно ответил он и внес ее в их пятиэтажный особняк из бурого песчаника.
Деревянные полы поскрипывали, огонь потрескивал в столетнем камине. Холли украсила дом к Рождеству самодельными украшениями своей семьи. Они не ожидали, что дети родятся так рано. Они должны были появиться только в январе.
Когда вчера у Холли начались роды, она долго смотрела на три чулка с вышитыми именами на камине и плакала:
– Близнецы не могут родиться раньше Рождества. Я же не сшила им чулки!
Теперь, когда Ставрос пронес свою жену мимо пяти чулок, висевших на камине, он с гордостью улыбнулся, услышав, как она ахнула.
– Николя… Стелла… у них есть рождественские чулки! Тут даже вышиты их имена!
Улыбка Ставроса превратилась в широкую ухмылку.
– Счастливого Рождества!
– Но… – Она беспомощно посмотрела на него. – Как же так? Ты был со мной в больнице все это время!
Ставрос посмотрел на нее сверху вниз.
– У меня есть свои способы.
– Санта? Эльфы?
Приподняв темную бровь, он высокомерно произнес:
– Назовем это рождественским чудом.
Она одарила его улыбкой.
– Ах, так вот что это было!
– А что еще это может быть? – Он осторожно поставил ее на ноги, а затем серьезно посмотрел на нее сверху вниз. – Не такое уж это и чудо, а вот это – действительно чудо.
И, обняв ее, он подарил жене нежный поцелуй, полный любви и волшебства, сладости и сверкающих звезд.
Когда-то он был готов умереть, но Холли вернула его к жизни.
Он все время ошибался насчет любви, с изумлением понял Ставрос. Любовь его не победила. Она спасла его. Осуществила его желание, самое смелое, об этом он даже не мечтал. У него были дети. Свой дом. Жена. Особенно жена.
Холли его любила, и это было величайшим рождественским чудом из чудес.
