— Зря вы так. С вами я не жульничал никогда. Хотя это и бизнес... С точки зрения любого другого, ваши аргументы, вернее, применительно к любому другому, ваши аргументы более чем разумны. Но как хотите. Пятьдесят тысяч вас устроят?
— Пятьдесят тысяч — чего? Давайте уточним, — Лебедев улыбнулся. Впервые в жизни финансовый разговор он вел с позиции сильной стороны, а не просителя.
— Ах, Олег Борисович, Олег Борисович! Язвить изволите... Долларов.
— Договорились.
— Так что вы собираетесь делать?
— А вот об этом — потом. Кстати, Олег Лебедев номер два существует. Вас, как бы это сказать, дезинформировали. За ваш же счет.
— Не волнуйтесь, уж с этим я разберусь. — И Генеральный нехорошо улыбнулся.
Сначала оба Лебедевых долго и с нескрываемым любопытством разглядывали друг друга. Понравились. Потом обменялись историями о своем прошлом и о том, почему каждый из них стал писать детективы. Посмеялись над сложившейся ситуацией, и Лебедев-один заверил Лебедева-два, что зла на того не держит, хотя и обидно, что судья никогда его книг не читал. Но уважает нежелание профессионала читать писанное непрофессионалами о его собственной работе. Опять посмеялись.
— Ну и что делать будем? — продолжая улыбаться, спросил судья.
— А какая у вас зарплата?
— А что?
«Скажите, Рабинович, а это правда, что все евреи отвечают на вопрос вопросом? — А что? — ответил Рабинович». Вы, Олег Михайлович, часом, не Рабинович?
— Ну, во-первых, Олег Борисович, мы уже признали тот прискорбный для нас обоих факт, что я таки Лебедев, как бы сказал ваш Рабинович. Во-вторых, будь я Рабиновичем, я бы точно не смог стать судьей в советские времена. Может, вы мне предлагаете взять литературный псевдоним — Олег Рабинович? Я ничего против евреев не имею, более того, антисемитов на дух не переношу, но по сегодняшним временам это будет выглядеть как примазывание...
— Стоп, стоп, стоп. Первое, я никак не антисемит. Более того, поскольку мама моя была еврейкой, то по законам иудаизма я и сам еврей. А по православным традициям — я есмь православный. Так сколько?
— Что — сколько?
— Сколько вы получаете?
— Спрашивать, зачем вам эта информация, я так понимаю, нельзя?
— Не-а!
— Со всеми категорийными, выслужными и прочая — порядка тридцати пяти тысяч в месяц.
— То есть около тысячи двухсот долларов, — подытожил писатель.
— Да, так, наверное.
— Я могу предложить вам пятьдесят тысяч долларов. Сразу. Наличными. И вы больше не пишете детективы. Как?
— Обижаете, Олег Борисович...
— Больше не могу...
— Я не в этом смысле. Во-первых, я пишу не из-за денег, во-вторых, гонорары судейский статус получать позволяет, а вот «отступные» — нет. Да и не в этом дело. Согласитесь, что в вашем предложении есть что-то унизительное.
— Отнюдь, дорогой Олег Михайлович! Отнюдь! Если бы я не признавал в вас писательского таланта, не видел реального конкурента, я бы предлагать вам денег не стал. А это — уже признание.
— А вы что, уже успели прочесть?
— Пролистал. И читательский спрос — реальный измеритель...
— Так вы же говорили, что это из-за вашего имени на обложке? — хохотнул судья.
— А вы злопамятны, батенька, — несколько смутился писатель.
— Бог с вами! Я просто злой, и память у меня хорошая!
Оба засмеялись. Наступила неловкая пауза. Посерьезневший судья сказал:
— Значит, сделаем так. Ваше предложение я не принимаю. Встретимся здесь же через два дня. Нет, в понедельник. За это время вы читаете мои книги, я — ваши. Все не успею, но две-три прочту. Возможно, у меня будет одно предложение.
Лебедев-писатель понял, что имеет в виду Лебедев-судья. Поскольку он писатель и пишет ради денег, судья собирается предложить ему работать «негром» — писать в стиле судьи, используя его персонажи, а книги будут издаваться под именем «нового Лебедева». Он очень расстроился — вроде такой милый человек, а мыслит категориями дельца. Обидно. И как он может работать судьей, настолько плохо разбираясь в людях? Ведь ясно же, что для него, Олега Лебедева, одного из самых популярных писателей современной России, такое предложение будет абсолютно неприемлемым.
Лебедеву-писателю понравились книги Лебедева-судьи. Конечно, с точки зрения правильности построения фразы, точного подбора синонимов, владения аллегориями и метафорами автор не блистал. Но с другой стороны, сочность и реалистичность образов, бесспорная оригинальность и жизненность сюжетов, непредсказуемость поворотов действия не могли оставить равнодушным. Беря в руки первую книгу, Лебедев-писатель ожидал встретить в тексте массу канцеляризмов, дидактику и морализирование, но... Это оказался тот случай, когда приятно было обмануться. Нет, конечно, хотелось бы, чтобы конкурент предстал ничтожным и смешным. Но с другой стороны, он, работавший в детективном жанре многие годы, почти обрадовался, что и его еще можно чем-то зацепить, что ему было... интересно читать!
Лебедев-судья, читая книги профессионального писателя, все время ловил себя на мысли, что он тоже хочет уметь так... повествовать. Речь автора текла спокойно, естественно, без напряга. Слова словно журчали, а сюжетные повороты заставляли удивляться изобретательности автора и его тонкому пониманию людской психологии. Правда, мелкие юридические ошибки, неверная порою терминология коробили Лебедева-судью. Да и с точки зрения криминальных технологий, то есть того, как на самом деле совершаются преступления, писатель Лебедев явно специалистом не был. Присутствовала некая схематичность, заданность поведения преступников. Хотя такую степень непрофессионализма он готов был простить.
Встреча в понедельник состоялась в точно назначенное время. Оба с удивлением выслушали комплименты в свой адрес и без всякого раздражения согласились со справедливостью замечаний. После чего Лебедев-судья сделал Лебедеву-писателю предложение, от которого «нельзя было отказаться». Правда, старший Лебедев высказал весьма серьезные сомнения в возможности его реализации, но согласился, что буде оно состоится, это станет беспрецедентным и, безусловно, оригинальным способом разрешения всех проблем. Чокнулись полупустыми чашечками кофе за здоровье друг друга и разошлись.
Олег Михайлович Лебедев никогда не использовал свое служебное положение в личных целях. Во-первых, считал это недопустимым в принципе. Во-вторых, понимал, как его «друзья» ждут не дождутся, чтобы он подставился... Но тут случай был особый. Он попросил соединить его с начальником УФСБ по Москве и Московской области генералом Цаплиным. Не был уверен, что генерал станет с ним разговаривать, и потому приятно удивился, когда тот сразу взял трубку. Генерал, выслушав просьбу, хмыкнул и сказал: «Сделаем. Для вас — сделаем!»
