— Что приедут, если ничего не случится, — в сотый раз пояснил Асаад.
— А-а-а, если не случится, — огорченно протянул Стип. — Мне лет семь было, когда у нас в Югославии гражданская война началась, постоянно что-то случалось.
— Уже две недели дорогу охраняют, и ничего завтра не случится, — заверил его Халид.
— Странная картина будет: во время войны солдаты спасают мумии умерших жителей Пальмиры, вместо того чтобы спасать живых жителей Тадмора, — усмехнулся хорватский археолог.
— Майор обещал, — упрямо повторил Асаад. — А спасать они будут не мумии, а искусство, и для человечества это важнее всего. И тебе ли как археологу этого не знать?
Стипу стало стыдно за свои слова. Личная трагедия — потеря Светланы — обнажила в нем нервы, и он перестал думать о вечном…
Умирая, мы оставляем потомкам в память о себе произведения искусства. Это наш дар будущему. Мерило нашей цивилизации. Наше наследие. Возникает вопрос: что о нас подумают потомки, если мы не сохраним то, что для нас оставили предки? Сегодня многие люди не способны получать удовольствие от искусства и не понимают его эмоциональной сути. И этому нет названия.
Назад они возвращались очень медленно, так как молодой ковылял с костылем, а старый слушал портативный радиоприемник:
«…США пытаются обособить часть Сирии от Дейр эз-Зора на север, к границе с Турцией. По планам США, эта часть должна сомкнуться с Иракским Курдистаном, благодаря чему вдоль турецкой границы возникнет широкий курдский пояс с выходом на востоке в Иран. Этот регион традиционно считается сердцем сирийской нефтяной индустрии. Часть нефтяных месторождений располагается к западу от города, а часть — к востоку, по левому берегу Евфрата. Именно захват Дейр эз-Зора — наряду с нефтяными полями севера Ирака и Сирии — поможет “Исламскому государству” начать обеспечивать себя за счет нелегальной продажи нефти. По оценкам экспертов, только два месторождения провинции — Аль-Танак и Аль-Омар — будут приносить боевикам до шестидесяти процентов всех доходов от продажи нефти…»
— Вот видишь, — заострил внимание Стипа Асаад, — а ты говоришь, что не надо спасать историю. Эти изверги здесь все разнесут. И что тогда останется детям, внукам? Кроме нас, никто не сохранит и не вывезет. Если ты мнишь себя ученым, об этом нужно помнить всегда.
В гостинце Халид впервые помог подняться тяжело раненному украинцу и, поддерживая его под руку, довел до столовой.
— Тихо, тихо, тихо… Молодец. Вот, садись, — пододвинул ему табурет Асаад.
— Спасибо, — поблагодарил раненый и аккуратно опустился на табуретку, порадовавшись, что это не стул. Его израненная спина устала от долгого лежания.
— Как себя чувствуешь? — спросил Халид.
— Немного голова кружится, — ответил его подопечный.
— Это ничего, — подбадривал его старик, а сам принялся что-то искать среди чашек в старинном буфете. Наконец нашел и приблизился к раненому. — Вытащили из твоей спины.
Виктор взял в руку серо-желтый зуб чудовищных размеров и с иронией улыбнулся.
Виктор вспомнил, как там, в тайнике девяти пророков, стоя над трупами Саломеи и продажного генерала сирийской безопасности Захреддина, у самого саркофага, в который невозможно поверить, но вскрытие которого грозило большой бедой всему человечеству, он достал боевую оборонительную гранату, чтобы все это прекратить… Лавров долго не решался выдернуть чеку, ведь шансов остаться в живых у него не было. Он еще раз прошелся по пещере, мысленно прощаясь с родиной, со своими девочками, с друзьями, которые так и не увидели его возвращения из монастыря в мир. Вдруг из темного провала в стене на него набросился огромный белый крокодил. Набросился украдкой, из-за спины. Очевидно, привлеченная выстрелами в пещере или запахом крови громадная рептилия выбралась из своего укрытия — подземной реки — и двинулась по невообразимым ходам подземелья.
Не рассчитав расстояния, монстр не схватил журналиста зубами, а ударил его в спину всей пастью с такой силой, что Лавров отлетел в сторону и всем телом рухнул на острые камни у стены. Перепуганный, он почувствовал, что не может двинуть ни рукой, ни ногой. Ребра справа были сломаны. Это была не сказка, не «Парк юрского периода» в 4D-кинотеатре.
Белый страж этих пустот под храмом Белла, судя по размерам, живущий здесь не меньше ста лет, медленно, будто растягивая удовольствие охотника, искал упавшую жертву. На самом же деле он просто был слеп. На его громадной голове зияли две глубокие раны в области глазниц, оставленные Саломеей пару дней назад.
Виктор ничего не мог поделать. Страшная боль во всем теле не давала ему пошевелиться, а крокодил двигался прямо на него. Лавров посмотрел вокруг и увидел в стороне гранату, которую еще недавно держал в руке. Она выпала, когда крокодил сбил его с ног. В кармане у него лежал пистолет «Глок-18», которым снабдили его агенты Скейена, когда отправляли на операцию. Но что мог пистолет против этого ровесника динозавров? «Граната!» — радостно подумал Виктор. Да, у него была еще одна граната. Страшным усилием воли он повернулся, прикусив губу до крови, вынул из кармана комбинезона вторую оборонительную гранату и, вырвав чеку, стал ждать.
Рептилия подходила все ближе, а Виктор, казалось, даже перестал дышать, но невероятное обоняние аллигатора вело его в правильном направлении. Вот он уже совсем рядом… Собрав последние силы, Лавров, превозмогая нечеловеческую боль, поднялся и сделал шаг вперед. В одной руке он держал армейский нож, в другой — гранату, зажав пальцами предохранительную скобу. Он резко, наотмашь ударил крокодила ножом в нос, и тот сразу же открыл пасть. Забросив в этот огромный зев гранату, Лавров отпрыгнул в сторону и кубарем укатился за саркофаг. Дальше он не помнил ничего…
— Не все крокодилы понимают по-украински, — усмехнулся Лавров, глядя на зуб пещерного стража.
— Как ты выжил, парень? — удивленно спросил Халид.
— А черт его знает…
— Не пристало чертыхаться священнослужителю, — огорошил его старый ученый.
Он открыл нижний ящик буфета и вынул оттуда… заплечную сумку Лаврова.
— Держи, Виктор Лавров, инок Ермолай. Я тебя сразу узнал, когда нашел в этой сумке твои документы.
— А откуда?..
Виктор не верил своим глазам. Ему казалось, он потерял все, что у него было.
Документы, какие-то безделушки, но очень нужные… Все оказалось на месте. Здесь же лежал и подголовный камень Иешуа.
— Да! — Лавров с любовью провел ладонью по гладкой обсидиановой поверхности.
— Какая-то привязанность? — полюбопытствовал Асаад.
Старик, конечно, не слышал о существовании этого артефакта, хоть и знал в этой жизни очень многое.
— Да, пожалуй, — в первый раз улыбнулся Лавров.
«Он действительно очень похож на Стипа», — заметил про себя Халид.
Неожиданно, легок на помине, в дверях появился Стип Врлич. Он готов был сказать какую-то гадость, но увидел Виктора и замер на месте.
