— Вы уж простите, но единственное развлечение на данный момент — моя негнущаяся нога! — весело констатировал хозяин гостиницы Аднан Насралла, смешно прыгая к клиентам по ступенькам со второго этажа.
С утра у стойки их семейного бизнеса дежурила его младшая сестра, поэтому Лавров и Соломина не успели познакомиться со столь колоритным местным жителем. Шестидесятилетний мужчина нисколько не унывал и размахивал негнущейся ногой очень смело.
Аднан был весьма приятным, позитивным человеком, поэтому его предложение отужинать на небольшой веранде путешественники, несмотря на усталость, встретили с энтузиазмом. Через какие-нибудь полчаса, освежившись и переодевшись, Лавров и Соломина вышли на веранду, где был накрыт стол.
Аднан бегло говорил по-английски. Это и неудивительно, ведь он прожил сорок два года в Вашингтоне, где владел рестораном «Маалюля». А в начале марта возвратился на родину, чтобы провести здесь остаток жизни.
— И вот, вернулся на свою голову! — заключил Аднан. — Была у меня мечта: заняться туристическим бизнесом в нашей Сирии. Я построил маленькую гостиницу и ветряную электростанцию для жителей Маалюли. И видите! Все пошло прахом… Электростанцию разнесли в клочья.
— А отель? — поинтересовался Виктор.
— А что отель? Вы — седьмые клиенты за два месяца. За это надо выпить! — показав белозубую улыбку, ответил Аднан и открыл бутылку джина.
На столе была отнюдь не арабская пища: паста, горячие свиные отбивные, салат с тунцом и еще, и еще… Глаза разбегались.
— До войны здесь было много и паломников, и туристов, — как бы объясняя совсем не мусульманское разнообразие на столе, сказал Насралла. — Это остатки моих запасов.
Специфический сорокаградусный «пожиратель бифштексов»
[13] он разлил по фужерам, добавил дольки лайма…
— А как же Аллах? — провокационно спросил Виктор.
Аднан картинно посмотрел на небо, задумался и так же торжественно изрек:
— Сегодня пасмурно. Он не видит…
Мужчины выпили, а Светлана, посмотрев на это, поежилась.
— Пиво, вино? — вдруг опомнившись, спросил Аднан.
— Спасибо, мистер, — ответила девушка, — я лицо духовное. Не балуюсь…
…Шел третий час «небольшого» ужина. Аднан порядком захмелел и наконец излил душу:
— Тогда, два месяца назад, я услышал первый взрыв. Он снес арку на воротах города. А потом, спустя какое-то время, увидел людей в повязках, на которых было написано «Ан-Нусра». Они стреляли в возвышающиеся над храмами и монастырями кресты. Знаешь, Вик, я хоть и не сильно верую… Мой бог — деньги… Но все же уважаю людей любых религий. Все хотят жить.
— Это наша страна и наша земля! — вдруг вмешалась в разговор Антуанетта — младшая сестра Аднана, которая поднесла компании очередную порцию горячего.
Это была невысокая полная женщина, с виду ровесница Лаврова, в больших темных очках. Ее блестящие черные волосы были непокрыты и подстрижены по европейской моде.
— Мы здесь живем уже семь тысяч лет, поселились тут задолго до прихода Христа, — продолжила она. — И мы здесь останемся. Им не удастся нас уничтожить!
— Молчала бы уж! — вдруг вскрикнул пьяный Аднан. — Благодаря тебе и таким, как ты, моджахеды и пришли сюда! Кто выскакивал на балкон и орал: «Аллах акбар!», а? С детьми выходили! Славили их! А я тебе говорил, что никакого отношения они к Аллаху не имеют! Обычные бандиты!
Насралла до того разошелся, что бросил фужер на пол, и тот разлетелся вдребезги. Антуанетта вздрогнула и опустила глаза, продолжая рассказывать Лаврову и Светлане:
— Они убили мою лучшую подругу за то, что она спрятала у себя двух христиан. Отрезали головы и им, и ей…
— А что им сделал врач Уктам Фикрети? — продолжал Аднан, глядя, как Антуанетта, едва сдерживая слезы, собирает грязную посуду со стола. — Скольких детей он вылечил? И не смотрел, христиане они или мусульмане. А ему приставили пистолет к голове. Давай, говорят, отрекись от своей веры. Прими ислам!
— В Коране нет такой суры, чтобы с пистолетом в веру обращать, — заметил Виктор.
— Вот-вот! И я говорю, бандиты они, — подтвердил Насралла. — Они разъезжали по всему городу, кричали: «Христиане, не высовывайтесь из окон! Если хоть один выстрел будет сделан из окна, мы уничтожим всех, а не только того, кто открыл огонь! Если тут есть мусульмане, они должны держаться вместе, чтобы отделить их от христиан».
— Так что, они его убили, этого доктора? — взволнованно спросила Светлана.
— Он сошел с ума, — объявил Аднан, — а эти идиоты потом врача искали, когда понадобился. И не нашли. «Нет бога, кроме Аллаха!» — кричат они. Да нет в них ни бога, ни Аллаха. Никого!
Крепко выпивший Аднан уже совсем не был похож на человека, далекого от веры.
— У меня отец был христианин, мать — мусульманка, и сестра моя — мусульманка, и я хри… — Он осекся на полуслове, проглотив горечь, и после паузы поправился: — Мой бог — деньги, но я все равно не пойму: чего они добиваются? Чего хотят?
— Уничтожить все христианство на Ближнем Востоке, а не только в Сирии! Вот чего они хотят! — выпалила Светлана. — То же проделывал Буш в Ираке. Теми же методами. А сейчас Обама в Сирии… Столкнуть лбами две религии и понаблюдать, кто выиграет. А затем встать на сторону победившего.
Светлана почему-то тоже осеклась и посмотрела на Виктора. Тот молчал, но лицо его говорило само за себя.
— А что? Что? Я это в интернете прочитала. Перед выездом. Что-то не так? Чего смеешься?
— Да нет. Все так, — с иронией ответил Лавров. — Я просто представил тебя на трибуне парламента.
— А почему бы и нет?
Виктор залился смехом, чем опять вогнал Светлану в краску.
— Нет, ну представь себе предвыборную рекламу! Внимание! Внимание! Впервые на выборах женщина-попугай!
— Это я-то попугай?! — Соломина ущипнула журналиста за предплечье.
— Я не сплю, не сплю! — поддразнил ее Виктор.
— Это я-то попугай?! — наигранно-сердито зашипела Светлана и ущипнула Виктора за ухо.
— Недостойно, сестра! — снова с иронией произнес Виктор. — Уши на то, чтобы слушать, а не кушать…
Началась игривая потасовка. Аднан же к тому времени уронил голову на стол и захрапел.
— Я убью тебя, гад! — продолжала наносить игривые удары Светлана, а Виктор своими могучими руками ставил аккуратные, почти нежные блоки.
— А вдруг завтра война? Кто тебя защищать будет? — спрашивал он.
— Ничего, сама как-то разберусь. Я тебе дам попугая, старый развратник! — Светлана продолжала лупить Виктора ладошками, а он все больше вжимал голову в плечи.
