Истинному алхимику не нужны богатства. Ему важен сам процесс — найти золото там, где его нет, в морском песке и речном камне, в оловянной ложке и даже в смертоносной ртути.
Так жил аптекарь Васыляка, пришедший откуда-то из дремучих краев — странной заморской земли по имени Скифия. Неграмотное сословие Тиберии считало его сумасшедшим, но за снадобьями от всякой хвори, презрев все суеверия, обращалось именно к нему. Мало кто знал, что черноволосый аптекарь мог сделать состояние из воздуха. По вечерам хитрый Васыляка закрывал свою лавку в одном из центральных кварталов города и переходил в маленькую лабораторию, в которую никого никогда не пускал и где проводил свои очень полезные химические и зоологические опыты. То была милая его сердцу комнатушка с несколькими плетеными шкафчиками и каменным столиком посредине.
Здесь имелось все, что нужно для работы: набор лезвий египетских мастеров для обрезания, медные иглы и пилочки, щипцы, подаренные знакомым эскулапом из Рима, а также молоточки, зубила для трепанаций и еще многое-многое другое…
Спустя много лет церковь объявит такую деятельность ересью, а мастеров древней медицины — колдунами, будет сжигать их на костре.
Сегодня у алхимика-аптекаря было одно очень неотложное дело. Он утром поймал крысу в погребе и хотел изучить, как влияет ртуть на живой организм. Но для начала ей нужно было перерезать голосовые связки, чтобы писком не привлекала внимания соседей.
— Так. А где у нас голосовые связки? — спросил вслух Васыляка, надевая кольчужную рукавицу и открывая клетку с зубастой пленницей.
Да, он любил разговаривать с самим собой. А скорее привык, потому что ни семьи, ни детей у него не было. Были только химия, зоология и анатомия, иногда и препарирование, которые лишь много веков спустя станут науками. А пока…
— Где у нас голосовые связки? — еще раз спросил Васыляка, вытаскивая за загривок несчастного грызуна. Крыса крутила голым хвостом, бессильно кусала руку в железной перчатке и пыталась отбиваться всеми четырьмя лапками…
Васыляка достал тонкий, остро заточенный ножичек, внимательно глядя на зверька.
В тот же момент раздался громкий стук в дверь черного хода.
— Кого еще принесло? — недовольно проворчал алхимик и бережно положил крысу обратно в клетку, закрыл дверцу на крючок. — Извини, друг, не сложилось. Чуть попозже.
Он быстро прошел к черному ходу.
На пороге стояла женщина в сером хитоне. Лицо ее было закрыто платком.
— Что надо? — неприветливо спросил алхимик.
— В дом пусти! — последовал высокомерный ответ.
По ее тону аптекарь понял, что женщина эта — из привилегированного сословия и с ней лучше не шутить. Он молча отступил, позволяя гостье пройти.
Она сняла платок, и Васыляка опешил от удивления. Перед ним стояла Иродиада. Он не мог ее не узнать, ведь сделал ей уже два аборта. Однако это происходило в одной из тайных комнат дворца Ирода Антипы, и лекарь совсем не ожидал увидеть ее здесь.
— Повелительница? — изумленно протянул он.
— Тсс, — приложила палец к губам Иродиада, давая понять, что о ее визите не должен знать никто.
— Не бойтесь, повелительница. Здесь никто вас не услышит — говорите смело. Стены переложены верблюжьей шерстью, — хитро улыбнулся алхимик.
— Мне нужен яд! — без обиняков начала Иродиада. — Самый сильный.
Страшная догадка поразила Васыляку.
— Ему?
— Какая тебе разница, кому именно? — рассердилась Иродиада. — Я заплачу.
— Повелительница, вы же знаете, — надменно хмыкнул скиф, — я сам могу заплатить кому угодно.
— Хорошо, чего ты хочешь взамен? — решительно спросила царица.
— О боги, как вы прекрасны! — вдруг промямлил алхимик, окидывая сорокапятилетнюю красавицу сальным взглядом.
— Что-о-о? — обомлела от такой наглости Иродиада. — Только этого мне не хватало! Переспать с алхимиком…
— Можно и не переспать, — нагло ответил черноволосый чужеземец, — но тогда и яда не будет.
Иродиада посмотрела на лежак в углу и глубоко вздохнула…
— Ну вот, друг, все у нас хорошо! — Довольный алхимик опять держал подопытную крысу в тяжелой кольчужной рукавице и старательно искал, где же у нее голосовые связки.
Иродиада, получив желаемое, ушла четверть часа назад.
— Дело не в положении, друг, а в цене вопроса! — то ли самому себе, то ли своему подопытному объяснял Васыляка.
Он уже собрался сделать первый надрез, как его опять отвлек стук в дверь. Только в этот раз стучали так, что слышно было, наверное, и на той стороне улицы.
Кто-то молотил в дверь так, что, казалось, сорвет ее с петель, если ему не откроют.
— А это кто? — спросил алхимик крысу.
Он опять положил грызуна в клетку и побежал открывать.
У дверей стояли два огромных легионера.
— Собирайся!
— К-куда? — заикаясь, спросил испуганный хозяин жилища.
— Во дворец, к повелителю!
И сластолюбцу-алхимику почему-то подумалось, что это последний день в его жизни.
— Мне нужен яд! — сразу заявил Антипа, не здороваясь. — Самый сильный…
— Где-то я уже это сегодня слышал, — облегченно вздохнув, пробормотал себе под нос Васыляка.
— Что? — переспросил царь Галилеи.
— Я хотел спросить, для кого, о повелитель! — оправдываясь, выдавил из себя алхимик.
— Какая тебе разница, для кого? — разозлился Антипа. — Я заплачу.
— Я… не хочу, — испуганно ответил Васыляка, вспомнив, как час назад с ним расплачивалась жена Антипы.
— Что? — возмущенно поднял брови царь.
— Не надо платы, повелитель! Я сделаю все, что ты захочешь…
* * *
Иоанн проповедовал уже второй час. Озеро Кинерет или, как его еще называли, Галилейское море, ждало священного обряда водного крещения, но Креститель все не приступал. Сотни людей молча внимали речам пророка. Филипп и Саломея тоже были здесь. Девушка под влиянием любимого мужчины пожелала принять обряд крещения водой. Все размолвки и противоречия были забыты. Поразительное искусство Иоанна — убеждать слушателей — делало свое дело. С каждым его приходом из пустыни у него становилось все больше сторонников и почитателей. Для многих его появление становилось глотком свежего воздуха — они сразу забывали о повседневной рутине и, как им казалось, однообразии этого мира. Не нужно быть умнее и глупее своего пророка — ему нужно просто верить. И они верили.
Иоанн же вещал стоя. Пот лился градом с чела проповедника, резал ему глаза и стекал по всему телу, кусая под мышками и щекоча спину, но Креститель был неподвижен.
— У кого две одежды, тот отдай одну неимущему, и у кого есть пища, делай то же… Воины! Никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованьем. Мытари! Не требуйте более определенного вам! — неслось над Кинеретской долиной.
