Все произошло быстро. Мужчина и женщина, хорошо подготовленные к рукопашной схватке в условиях ограниченного пространства, сработали одновременно. Виктор нанес короткий, но точный удар в подбородок своему соседу, а второго, немного придушив, усыпил минут на десять.
Светлана же одновременно с Лавровым мертвой хваткой вцепилась в шею первого боевика и, изогнувшись, ударила под дых второго, чтобы тот не смог вскрикнуть. Он только успел выдохнуть и тут же получил второй удар каблуком в висок. Сработано было чисто. В кабине водителя, где сидел еще один исламист, никто не заподозрил неладного.
— Оружие не берем, — предупредил Виктор, который обрел дар речи впервые за последние восемь часов. — Прыгаем на ходу. Делай, как я.
Через полминуты Лавров и Соломина сидели в придорожных зарослях, глядя вслед уезжающему грузовику. Виктор тяжело перевел дыхание.
— Ну вот, собственно… Как ты? Как твой живот? Не устала?
— Вроде жива.
Саломея храбрилась, не желая уступать своему спутнику в силе и смелости, хотя прыгать с борта идущего на полном ходу грузовика ей пришлось впервые.
— А вот живот скоро натрет мне мозоль. И жарко.
Удачно замаскированная, обернутая куском кожи заплечная сумка Лаврова с достаточно тяжелым грузом была крепко привязана к талии и ногам девушки на манер парашюта — сказался недюжинный армейский опыт Виктора.
— И, кажется, я натерла мягкие ткани, — наконец призналась Саломея, поморщившись, — под мышками и…
— Ну вот, это ближе к истине. Я тоже… — Виктор взглянул на свои раненые ладони. — Надо все опустить в мочу верблюда ненадолго. И пройдет.
— И меня? — удивилась девушка.
— А тебя — в первую очередь! — поддразнил Светлану Виктор.
Внезапный отдаленный взрыв и треск канонады прервали их разговор. Это где-то за поворотом, на спуске с горы грузовичок с боевиками «Детей Зеленого Знамени» нарвался на засаду.
— А ларчик просто открывался, — вздохнул Виктор, — их ждали. Еще бы пять минут, и нас бы тоже…
— Как ты догадался, что там засада? — поразилась Саломея.
— Ну, не знаю, — пожал плечами Лавров. — Чуйка. — Он посмотрел на девушку, вспомнив, что она все-таки из Черногории, и поправил сам себя: — Интуиция.
Виктор встал и осмотрелся, понимая, что нужно временно отойти от дороги, пробираться тропами, и желательно быстрее.
— Ну что, пойдем, жена моя верная? — весело спросил он Саломею.
— Я не твоя жена, — опять надула губы сербка, — а учителя из медресе Вити аль-Лаврова.
— А я кто? — игриво удивился Виктор.
— А ты… старый облезлый журналистишка-хохол! — фыркнула девушка и, подскочив, с невероятной прытью кинулась по тропинке куда-то вниз от горной дороги.
— Ах ты! Дразниться?! — Виктор побежал вслед за Саломеей.
Но не так-то это просто — бегать в длинной льняной рубашке-джильбабе. Виктор существенно отставал от быстроногой сербки, даже при том, что ей мешала ее липовая беременность. Внезапно девушка ойкнула и, резко остановившись, села. Лавров настиг ее и присел рядом.
— Рюкзак? — спросил Виктор.
— Он самый…
— Снимай, — скомандовал Лавров.
— Но как же…
— Снимай, я сказал! — тоном, не терпящим возражений, повторил журналист.
Черное гимнастическое трико под хиджабом Саломеи было все в рубиновых разводах — потертости на теле девушки превратились в кровоточащие раны. К животу был плотно прикручен «бурдюк» с заплечной сумкой Лаврова.
— Хорошо, что проверять не стали мою беременность, — улыбнулась девушка.
— Ты так искренне плакала. Я сам чуть не поверил, что у меня погибли три жены, — под смех Саломеи ответил Виктор, распуская узлы, которые девять часов назад завязывал собственными руками. — Сильна врать.
— Да и ты не подкачал, — широко улыбалась сербка, превозмогая боль. — Так лихо вывел ему суру «Ан-Нас». А как ты сумел? Ты же не знаешь арабского языка.
— Не-е-е, я как собака. Кое-что понимаю, только сказать не могу.
Высокий раскатистый смех Саломеи разлился над косогором, и это было ошибкой. Где-то неподалеку прозвучал окрик на арабском языке.
— Нас услышали, — испуганно прошептала Саломея.
— Доигрались, — недовольно проворчал Виктор и быстро надел заплечную сумку. — Бежать сможешь?
— Не вопрос.
Девушка, прикусив губу, быстро поднялась на ноги. Виктор видел, как резко расширились ее зрачки, и понял, какую боль Саломея испытала при этом движении. Тем не менее по его жесту, беззвучно указавшему направление, она понеслась прочь от места их неожиданного привала. Виктор устремился за ней. Через несколько секунд они пропали из зоны прямой видимости за валунами, и как раз вовремя. С другой стороны тропинки быстрым шагом вышли несколько боевиков, одетых кто во что горазд и с таким же неодинаковым оружием. Складывалось впечатление, что они собирали свои автоматы по всем горячим точкам мира. Кто знает, может быть, так оно и было на самом деле. Главарь, мужчина с черной окладистой бородой, в черной куфии и такой же полевой форме, нагнулся и поднял с грунта черный женский хиджаб. Наши путешественники, напуганные тем, что их могут раскрыть, второпях забыли эти тряпки.
— Вперед! — скомандовал по-арабски лидер боевиков, и все его люди ринулись за ним, наперебой подбадривая себя криками.
Ах, если бы кто-то видел эту погоню! Стремительно убегала девушка в черном трико, почти нагая, с развевающимися от встречного ветра волосами. Громадный мужчина в клетчатой арафатке, не отставая от нее, бежал вприпрыжку, подобрав подол длинной арабской рубашки. Три десятка боевиков никак не поспевали за беглецами.
Наконец спустя какое-то время Виктор увидел, что Саломея сильно сдает, да и сам почувствовал, как перед глазами поплыли красные круги. Все-таки носиться по горным тропам со всех ног, особенно когда тебе уже далеко за сорок, — затея плохая.
Только тут они заметили, что бегут по глубокому ущелью, где гулко отдаются их шаги. Но что это? Ущелье заканчивалось тупиком.
— Кажется, все, — виновато улыбнулась Саломея и безвольно опустилась на камни. Ее трясло то ли от бега, то ли от начинающейся истерики, а может, и от того, и от другого вместе.
Виктор, понимая, что их продолжают преследовать, ничего не ответил и, стиснув зубы, посмотрел вокруг. «Горы… Будьте вы прокляты. Прокляты… Прокляты… Проклятое место», — проносилось в сознании отчаявшегося Лаврова. Еще никогда он не испытывал такого разочарования. Нет хуже смерти для воина, чем погибнуть столь глупо. Он вынул из заплечной сумки пистолеты Саломеи и свой трофейный «Узи».
— Что ж, помирать, так с музыкой, — спокойно сказал он напарнице, которой, казалось, уже все было безразлично. Длань утеряна, задача не выполнена, и выхода нет…
