А в голове продолжало отдаваться эхом: «Проклятое… проклятое… Проклятое место!» Виктор еще раз окинул взглядом окрестности, и вдруг, как это бывает, когда нет выхода, его осенило. Уже слышались тяжелое дыхание и топот преследователей, которые отдавались гулким эхом в этом затерянном в горах месте.
— Живо за мной! — шепнул Виктор Саломее, быстро спрятав все оружие и опять надев сумку.
— Что ты задумал? — без интереса спросила вконец вымотавшаяся девушка.
— Собери силы в кулак, и за мной. Сейчас все поймешь.
Виктор стал карабкаться вверх по довольно крутому склону. Саломея, шумно выдохнув, последовала за ним.
Он продвигался уверенными, размеренными движениями, будто вел тренировку на скалодроме где-нибудь в Карпатах. Взобравшись на довольно широкий выступ, Виктор протянул спутнице руку. Втащив Саломею наверх, он тут же показал ей выемку за камнями.
— Сюда.
Спрятавшись за большим валуном, они наблюдали, что будет дальше. К тому тупику, у которого они совершенно отчаялись, уже стянулись преследователи.
— Смотри, что сейчас будет, — шепнул Виктор.
Он отвернулся в сторону и громко завыл. Так воют голодные волки в тайге февральской ночью. Так в смертельной тоске воет собака, оплакивающая своего хозяина. Так воет душа самоубийцы, не нашедшая пристанища ни в раю, ни в аду.
Жуткий, леденящий душу звук высокой ноты отразился многократным эхом и усилился.
Боевики, упершиеся в горный тупик, застыли.
— Вай-уляй! — испуганно вскрикнул кто-то поглупее.
— Ай-яй-яй! — откликнулось эхо.
— Ах-ха-ха-а-а! — Высокий гадкий смех, повторявшийся многократно, летел со всех сторон.
— Уэлп! Уэлп! Уэлп! — послышался крик ворона в брачный период.
Это больше напоминало вопль неземного существа, ведь откуда бандитам Ближнего Востока знать, как кричит черный ворон европейских широт, когда ему хочется любви?
— Уэлп! Уэлп! Уэлп! — Виктор выжимал из себя все, что мог.
В ответ раздалась автоматная очередь, затем другая, третья. Бандиты беспрестанно палили туда, откуда доносился звук. А он доносился отовсюду.
Виктор прижал к себе дрожащую Саломею. Большой валун в два человеческих роста, за которым они сидели, спасал их от случайной пули.
— Аур-р-р! Аур-р-р! Аур-р-р! Ы-ы-ы! — Так в клетке Киевского цирка кричал умирающий лев. Лавров однажды подслушал этот отчаянный рев крупной кошки в неволе. Выпустив по одному рожку патронов, боевики затихли.
— О-о-о-о-у! — то ли крик, то ли стон донесся из глубины гор.
— О, Алла-а-а! — вырвалось у кого-то из боевиков в ущелье.
— О, Алла-а-а! А-а-а, а-а-ах-ха-ха…
Мольба к Всевышнему превратилась в очередной раскат дикого хохота. Нет, в сотни хохочущих голосов. И вновь воцарилась тишина, только где-то из скалы струился горный ручей.
Наиболее суеверные исламисты пали ниц, простирая руки к небу и шепча слова молитвы.
— Похоже, это сам шайтан глумится над нами, — выдавил из себя предводитель.
— Пойдем отсюда, Назим, — предложил кто-то из приближенных.
— Я знаю, знаю, что это! — выкрикнул кто-то из толпы. — Это шайтан съел женщину и теперь ищет очередную жертву!
Словно в подтверждение его слов, послышались громкий хруст и чавканье. Будто что-то огромное в этих горах поедало кусок мяса с хрящами.
— Слышите? Вы слышите? Он ее еще не доел! — завопил все тот же трусливый голос.
— Отходим, братья! — скомандовал тот, кого звали Назимом, и боевики ринулись обратно еще быстрее, чем прибежали сюда.
Предводитель и еще двое воинов, пятясь, глядели по сторонам и вверх, будто прикрывали отход своего отряда и были готовы выстрелить в любой момент.
— Вот теперь все, — выдохнул Виктор, когда бандиты ушли.
Саломея же, уткнувшись в его плечо, зарыдала от переизбытка эмоций.
— Ну все, все, — успокаивал Лавров плачущую женщину-бойца. — Все кончилось.
— Я теперь понимаю, почему отец Лука выбрал для миссии тебя. Ты не человек — ты демон. Тебя нельзя убить, — всхлипнула Саломея.
— Ну-у-у, это уж слишком, — засмеялся Лавров. — Меня можно убить, только я этого не хочу. Предпочитаю спасаться.
Да, это было спасение. Чудесное спасение, которое приходит порой так же внезапно, как и угроза.
Только к позднему вечеру девушка и журналист выбрались на трассу, построенную задолго до войны.
— Вид у тебя, конечно, потрясающий, — сказал Лавров, глядя на неодетую Саломею. — Модель на сайт для садомазо…
На самом деле девушка еле-еле переставляла ноги. Ее страшные раны, оставленные ремнями от мешка, стали подсыхать и трескаться, отчего все тело пронзала боль.
Что делать? Куда идти и чего ждать?
Да, у Лаврова были деньги, которые он снял в банкомате еще в туристической Тверии. Много денег — несколько тысяч долларов. Но бывают ситуации, когда кусок вонючего козьего мяса и пара лепешек гораздо ценнее пачки самой дорогой валюты мира.
Сирийская зимняя ночь, особенно в горных районах, мало чем отличается от европейской. Иногда температура падает ниже нуля. Сегодня же путникам повезло. Было холодно, но не морозно. Так или иначе, еще немного — и Саломею ждало переохлаждение.
В такой ситуации Виктор был готов на все: остановить какую-нибудь машину, отдать все деньги, лишь бы их со Светланой куда-то отвезли. Да, остановить машину, предложить денег, а если не согласятся, вышвырнуть хозяина из кабины и умчаться прочь. Все, что угодно, только бы не брести по этой ужасной дороге.
И вот словно кто-то свыше прочел мысли Лаврова. Сзади послышался звук двигателя.
— Судя по всему, не грузовик, — шепнул Виктор. — Прячься в кювете. Скажу, когда выйти.
Девушка соскользнула с дороги и спряталась в ближайшей канаве, свернувшись калачиком. Виктор сел на колени прямо на проезжей части, воздев руки к небу. Конечно, он рисковал. Но в мусульманской стране все же существовала вероятность спасения. И он не ошибся. Небольшой кроссовер «Тойота», выпрыгнувший из-за плавного поворота трассы, резко затормозил прямо перед сумасшедшим «мусульманином». Виктор же согнулся и опустил голову к земле, делая вид, что молится. Две передние двери кроссовера хлопнули. Из него вышли водитель и кто-то еще. Послышались шаги — и ни одного щелчка затвора или лязганья ножа, доставаемого из ножен.
«Оба без оружия. Тем лучше. Легче будет справиться», — вертелось в голове у Лаврова.
Он рассчитывал резко вскочить, нанести пару хуков своими кулачищами и, подхватив Светлану, умчаться на кроссовере вдаль. Ничего не поделаешь. В воюющей стране другого варианта выжить не представлялось.
