– Эксперты пробы взяли с рук погибших на предмет использования этого спрея? – сразу же спросил Гуров.
– Да, конечно. И баллончики приобщили к вещдокам. У меня сразу мысль такая возникла, Лев Иванович. В первом случае наличие баллончика ничего не доказывает. Его могли использовать и те, кто убил девушку, чтобы инсценировка показалась правдоподобной. А то, что спрей одинаковый в обоих случаях, – не доказательство. Он очень распространенный. Вот если бы у нас было три-четыре случая подобного расклада и в каждом фигурировал такой же спрей, то…
– Типун тебе на язык! – усмехнулся Молчан. – Фантазер! Хорошо, всем все ясно? Вечером на планерке жду от каждого доклад о количестве агентурных заданий, сведений по своим зонам от каждого оперативника о возможных пропавших девушках. Связаться с территориальными отделениями полиции, службами участковых. Обзвонить больницы и травмпункты. Может быть, есть потерпевшие после нападения на них неизвестных лиц. Или известных, но схожие с нашими случаями. И у вас есть вопросы или предложения, товарищ полковник?
Гуров отрицательно качнул головой, поспешно делая пометки в своем блокноте. Оперативники вышли, и в кабинете начальника уголовного розыска остались только Молчан, Гуров и Попков.
– Вот что, Вадим, свози-ка меня ближе к вечеру на место, где нашли девушек, – попросил Гуров. – А сейчас скажи – только без эмоций и желания понравиться начальству, – что ты на самом деле думаешь обо всем этом? Бывает так, что первое мнение – самое правильное, первый взгляд – самый точный.
Попков удивленно посмотрел на московского полковника, потом на своего начальника, увидел его согласный кивок и задумчиво уставился на свои записи в ежедневнике.
– Знаете, – заговорил он, – я в уголовном розыске не первый день. Всякое бывало. Я не из брезгливых или неврастеников. Да вроде и не из трусливых. А тут, особенно когда второе тело нашли, какой-то страх появился, вернее, очень неприятно внутри стало. Два года назад у нас был один маньяк, но мы его после двух жертв взяли. Кажется, все очень похоже, только без инсценировок.
– Может, все дело в инсценировке? – предположил Гуров.
– Может быть, – медленно подтвердил Попков. – Там все просто было: есть преступник, есть его жертвы. А тут как будто какое-то непонятное зло затаилось. Нет, не подумайте, что я мистику приплетаю. Вы просили про ощущения вам сказать, вот я и пытаюсь как можно точнее описать вам. Здесь не матерый убийца. И не факт, что обе жертвы как-то связаны, хотя общего много. И непонятного много. Зачем имитация, тем более такая бездарная? Либо на скорую руку кто-то импровизировал, находясь в состоянии аффекта, либо этот человек вообще не имеет представления о таких вещах, дилетант, одним словом. Каждый взрослый нормальный человек понимает, что следы удушения определяются на раз, два. Зачем еще вены вскрывать? Или сил не хватило задушить? Нет, тогда бы баллончика с аэрозолем не было. А он есть. Значит, человек готовился убивать, и именно вены вскрывать. И нас готовился убедить, что девушка сама себе лезвием по венам. Обезболивающий спрей на кожу нанесла, а потом бритвой.
– Ну, что же, – посмотрев на Молчана, одобрительно кивнул Лев. – Мне нравится, как Вадим мыслит. В принципе, он правильно выделяет главное и второстепенное.
– Да, он парень толковый, поэтому я ему это дело и оставил, – не без гордости ответил подполковник.
Отпустив Попкова, Гуров и Молчан стали думать, что в этой ситуации можно сделать еще. Опыт подсказывал обоим, что сейчас главное – максимально «разбросить сети»: сделать запросы, опросить всех, кто мог что-то видеть, знать, слышать, найти и допросить с особой тщательностью всех возможных свидетелей. Человек мог и не знать, что видел девушку, которую спустя какое-то время убили, но мог запомнить, что она шла с кем-то, кто мог быть возможным убийцей, или с другим, более осведомленным свидетелем. Ее могли видеть выходящей из какой-то машины, номер которой мог помочь оперативникам выйти на убийцу. И все эти варианты надо отрабатывать, надо привлекать оперативный состав из территориальных подразделений полиции, участковых. Если понадобится, то Гуров мог через Орлова привлечь для работы курсантов учебных заведений системы МВД. А их в Рязани, как знал Лев, немало: и филиал университета МВД имени В. Я. Кикотя, и Академия права и управления ФСИН, и школа переподготовки младшего и среднего начальствующего состава МВД.
– Подворный обход всех домов на окраинах микрорайонов, которые выходят к лесопарку, – перечислял Гуров.
– Делается, – кивнул Молчан. – Опросы по пропавшим участковые уполномоченные на своих участках уже начали.
– Водителей маршруток опросить, чьи маршруты выходят к лесопарку или там заканчиваются.
– Делаем – снова кивнул подполковник. – Водителей такси опрашиваем, проверяем все заявки, в которых конечным пунктом указаны адреса, близкие к лесопарку. Рынки – эти части города обходят участковые.
– Рынки? – не понял Гуров.
– Так обеих девушек грибники нашли, – улыбнулся Молчан. – Я понимаю, вам в Москве допустимо не знать, что первые грибы уже в мае бывают. Сморчки, строчки, шампиньоны двукольцевые, рядовки майские. К счастью, сейчас пока грибников еще немного, и не все собирают для себя, кто-то и на продажу. Рынки, старушки, что возле домов сидят или на остановках общественного транспорта.
– Да, это вы мудро рассудили, – согласился Лев, а про себя подумал: «В Москве в подобной ситуации эту мысль подбросил бы Крячко. Он и пособирать грибочки любит, и блюда грибные ему очень нравятся. Действительно, кто продает собранные грибы, те, как правило, в лес на машинах не ездят. Те на маршрутке, на электричке туда отправляются. Вот все остановки по автобусным маршрутам и проверим».
Глава 2
Алексей Муханов сидел в парке на спинке лавки, поставив ноги на сиденье. Из всей компании так сидел только он один. Вовка Порошин справа с гордостью взирал на друга, засунув руки глубоко в карманы куртки. Надя Чихачева по другую сторону от Муханова ежилась от осеннего ветра. Остальные расселись на лавке, стоявшей напротив. Муханов демонстративно выставил ноги в грязных кроссовках и, когда проходил кто-то из взрослых, начинал очищать подошву от грязи о лавку.
Одна женщина прошла, проворчав что-то себе под нос. Другая, ведя за руку мальчонку лет пяти, покосилась на развязно ведущих себя подростков и ускорила шаг. Глядя на независимого, наглого Муханова, подростки вели себя крайне вызывающе. Громко смеялись, матерились. Очередная женщина, проходя мимо них, не выдержала и, ткнув пальцем в сторону грязных кроссовок Муханова, сделала замечание:
– Ты дома себя так же ведешь? Тоже везде лезешь с грязными ногами? Тут же люди сидеть будут!
– Пусть сидят, – с вызовом ответил парень. – А сейчас здесь я сижу!
Дружки хором заржали, девчонки визгливо стали вторить. Порошин и Чихачева с уважением посмотрели на своего друга. Никого не боится, любому спуска не даст. Уверенный в себе, независимый. Такой человек не будет прогибаться под окружающий мир, под общепринятые устаревшие принципы. Он за свободу воли. Характер, личность творит историю. Уважать можно только личность.
