Профессор понял, что гроза миновала, отвел жену в спальню, уложил в постель и поплелся на кухню за успокоительным. Напоив ее настойкой валерианы и пустырника, он получил возможность рассказать о причине столь долгого отсутствия. Услышав об убийстве, Зинаида Трифоновна чуть было снова не впала в истерику, но на этот раз господин Динор был начеку и сделал все, чтобы не допустить новой истерики. И вот новое испытание. Сколько он ждет, когда следователь Маркушин пригласит его в кабинет, – полчаса, час? Возможно, и дольше, а ведь ему назначено на конкретное время. Зачем тогда обозначать сроки, если знаешь, что они все равно будут проигнорированы? И чем так сильно может быть занят следователь, что не укладывается в им же самим определенные временны́е рамки? Профессор подозревал, что следователь снова попросту тянет время, но поделать с этим ничего не мог.
В коридоре, где он томился в ожидании, появился мужчина в штатском. Похоже, в отделение он попал впервые: шел медленно, вертел головой по сторонам, вероятно, отыскивая нужную надпись на двери. Профессор не ошибся. Дойдя до двери, возле которой он стоял, мужчина внимательно изучил табличку и перевел взгляд на профессора.
– Вы к следователю Маркушину? – спросил господин Динор.
– По всей видимости, да, – ответил мужчина и взялся за дверную ручку, намереваясь войти.
– Вам назначено? – Вопрос профессора задержал мужчину. – Если нет, не советую туда соваться.
– Интересно, почему? – Брови мужчины удивленно поползли вверх.
– Потому что он вас все равно не примет, так хоть избежите нудной отповеди, – пояснил профессор. – Он тех, кто по записи, и то принять не в состоянии. Мой вам совет: идите к дежурному, запишитесь как положено и приходите в назначенный день.
– А если у меня безотлагательное дело? Если я важный свидетель? – не сдавался мужчина.
– Без разницы. Я тоже вроде как важный свидетель, причем, по утверждению самого следователя, а вот смотрите, стою тут больше часа и жду очереди.
– По какому делу, если не секрет?
– Убийство, – коротко бросил профессор. – Нашел труп и имел неосторожность сообщить об этом властям. Результат – два дня потерянного времени, куча истрепанных нервов и жена с нервным срывом.
– Как же вас угораздило труп найти?
– Случайно, разумеется. Собственно, я нашел не сам труп, а лишь предположил его наличие по запаху. Так сказать, имел неосторожность выгуливать пса возле неблагополучных бараков. Ну а дальше все так закрутилось…
– Возле бараков? – нахмурился мужчина. – Интересно. Как ваша фамилия?
– Динор, – на автомате ответил профессор.
Он собрался в знак взаимной вежливости вернуть вопрос собеседнику, но не успел, мужчина потянул дверь на себя и решительно вошел в кабинет. Не прошло и полминуты, как он выглянул из кабинета следователя и уверенно произнес:
– Гражданин Динор, заходите!
Профессор сорвался с места, даже не поинтересовавшись, почему это пришлый человек так лихо отдает команды. Главное, что больше ждать не нужно, а остальное второстепенно.
Следователь Маркушин сидел в кресле спиной к окну, лицо выражало смесь раздражения и испуга. На господина Динора он даже не взглянул. Пришлый мужчина жестом предложил профессору занять свободный стул возле стола следователя, после чего представился:
– Полковник Гуров, Лев Иванович, старший оперуполномоченный по особо важным делам, Московский уголовный розыск. – Обращался он к профессору, но тому почему-то показалось, что слова его в большей степени были адресованы следователю. – Полагаю, своим вызовом вы обязаны моему приезду, в связи с чем от лица товарища следователя и от своего лица приношу вам извинения за задержку. Думаю, товарищ следователь меня поддержит.
– В принципе, никакой задержки не случилось, гражданину Дюпону было назначено ориентировочное время.
– Моя фамилия Динор, – осмелев, поправил профессор.
– Это не столь существенно, – начал Маркушин, но под строгим взглядом Гурова осекся. – Впрочем, к извинениям присоединяюсь, гражданин Динор.
– Как ваше имя-отчество? – спросил Гуров.
– Давид Моисеевич, – представился господин Динор.
– Отлично. Раз с формальностями закончили, перейдем к делу. У вас к гражданину Динору есть вопросы, верно? – Гуров снова обратился к следователю. – Можете приступать.
– Наверное, сначала лучше ввести вас в курс дела, – начал Маркушин, – чтобы вы сразу ориентировались в ситуации.
– Это подождет, – коротко бросил Лев и, сдвинув стул поближе к стене, сел так, чтобы не мешать следователю общаться со свидетелем.
Он понимал, что Маркушину не понравилось то, как началось их знакомство, и полагал, что впоследствии ему это обязательно аукнется, но сейчас его это мало волновало. Войдя в кабинет, он увидел картину, возмутившую его до глубины души, поэтому и реакция оказалась соответствующей. Да и как не возмутиться? Все планы Гурова пошли прахом, свидетель мается в коридоре в ожидании приема, а следователь Маркушин сидит в кабинете и играет в тетрис. Хорошее дело, ничего не скажешь. Ждет, когда приедет дядя с Петровки и разгребет за него всю грязь!
На какое-то время в кабинете повисла тишина, следователь явно не знал, с чего начать в сложившейся ситуации. Молчал и господин Динор, так как представления не имел, зачем вновь мог понадобиться следователю. Полковник же молчал, полагая, что достаточно покомандовал в чужом кабинете.
Маркушин побарабанил пальцами по столу, переложил папки с одного края стола на другой, пару раз щелкнул мышью, наведя ее на пустой экран, затем откашлялся и, видимо, придя к какому-то решению, произнес:
– Гражданин Динор, нам необходимо уточнить некоторые детали, а именно, при каких обстоятельствах вы обнаружили тело.
– Позвольте, но ведь тело обнаружил вовсе не я, – возразил профессор.
– Это детали, – оборвал его следователь. – Позвольте мне продолжить. Итак, двенадцатого февраля в шесть тридцать утра вы находились на улице Северной возле дома номер тридцать семь, когда почувствовали в воздухе сладковатый запах, идентифицированный вами как запах трупного разложения. Пока все верно?
– Точного времени, когда я почувствовал запах, сказать не могу, как-то не было необходимости его засекать. Я ведь просто гулял с собакой, собственно, мой пес учуял запах раньше меня. Если это принципиально, конечно.
– Не имеет значения, – снова оборвал профессора следователь. – Сколько времени прошло с того момента, как вы почувствовали запах и до звонка в органы?
– Послушайте, я вообще не смотрел на часы, – раздраженно бросил господин Динор. – Я гулял с собакой. Вышел из дома около шести, до бараков идти минут двадцать, если не спеша и с остановками, необходимыми псу, то и все тридцать. Возможно, к бараку мы подошли и в шесть тридцать. Император, так зовут моего пса, заволновался сразу, ему не понравилось, как пахнет во дворе. Сколько времени мне понадобилось на то, чтобы понять, что является источником раздражающего запаха, я никак определить не смогу. Император бегал по газону, потом я пытался его увести, потом из окна второго этажа выглянул жилец дома. Какое-то время мы потратили на беседу, и только после этого я вызвал полицию.
