— Говорят, король настолько разочарован безрассудной выходкой наследника, что перед лордами объявил о намерении передать титул кронпринца младшему сыну, сразу после того, как его высочество кронпринц вернётся.
Я не знаю, оттягивает ли король время, тем самым помогая Риману или просто соблюдает формальности.
— Говорят, кронпринц трусливо сбежал из Лависа, чтобы вести беззаботную жизнь в империи. Говорят, принцесса Оливия безутешна. Говорят, принцесса заслуживает счастья, и пусть бы на ней женился достойный принц Доран. Говорят…
Слухи-слухи-слухи, и никаких достоверных сведений.
Мне стоило поискать в «Системе» артефакты связи… Хах, нужны ли они Риману, если он даже не попрощался толком? Да, он предупредил, что время не ждёт, что он должен отправиться в империю как можно скорее, а потом была неловкость с антистрессовой рожицей… Я всё испортила? В любом случае, уверена, Риман попросил бы меня передать артефакт адъютанту или помощнику, носившему гражданскую одежду. Я вздыхаю. Мне следовало хотя бы спросить, как долго Римана не будет, но я даже этого не сделала. А, впрочем, что изменится от того, что я знаю или не знаю?
— Леди, раньше, чем через два месяца государь точно не вернётся, — безразлично пожимает плечами Лара, но в её голосе слышится глубоко спрятанные тоска и беспокойство.
— Так долго?!
— Самым коротким маршрутом плыть до империи около месяца, однако самый короткий путь проходит через Лериатский пролив, слишком опасно. Я могу лишь догадываться, что государю придётся обходить Лериат со стороны океана, а значит, нужно прибавить ещё одни месяц.
— Его не будет полгода?!
— Возможно, дольше.
Невысказанное, что путешествие смертельно опасно, и что Риман может не вернуться никогда, погибнуть, повисает в воздухе.
— Государь вернётся в сиянии славы раньше, чем мы смеем ожидать! — Лара повышает голос, словно пытается громкостью слов заглушить тревогу.
Я вздыхаю.
Месяц или полгода, ожидание обещает быть мучительно долгим.
Погрузиться в меланхолию не позволяет учитель.
Я не знаю, как монах появляется в доме, ведь он жил у графини. Утром я выхожу на кухню, отдельной столовой нет, монах, облачённый в красную тогу, сидит за столом. Над пиалой поднимается пар, плывёт слабый аромат жасмина. В этот раз перед стариком лежит деревянная рамка, заполненная светлым песком. Рядом выложены гладкие камни. Старик берёт один и бросает в песок, поднимает миниатюрные грабельки и прочерчивает вокруг камня круги, затем бросает в песок второй камень. Я присаживаюсь с краю и наблюдаю.
Старик заканчивает рисунок, делает несколько глотков чая, а затем безжалостно стирает композицию, вынимает камни, раскладывает на столе и начинает с начала.
— Полагаешь, в моих действиях нет смысла, дитя?
— Для вас смысл есть, мастер. Мастер, я готова принять ученичество.
— Почему?
— Его высочество вам доверился. Хм, звучит, как будто я живу чужим умом. Я не это имела в виду. Я считаю важным пользоваться возможностями, которые судьба даёт здесь и сейчас. Возможно, я могла бы однажды встретить учителя, который бы мне изначально был ближе и понятнее, но этого может никогда не случиться. К идеалу надо стремиться, а не гнаться за ним. Сейчас только вы можете меня научить, поэтому я прошу.
Что будет, если Риман… проиграет? Королева не отпустит меня легко, мне придётся бежать, возможно, как раз в Великую Солнечную империю. Магия станет моим спасением.
Монах водит граблями по песку:
— Прямо сейчас, без промедления, направь в меня магию.
Хм?
Перед тем, как выйти на кухню, я втянула магию, но часть силы уже рассеялась. Всплеск получается откровенно слабым.
— Хорошо, ты не забыла, о чём я говорил.
— Учитель…
— Продолжай. Собирай и сбрасывай силу, пока я не закончу пить чай.
Знала бы я, о чём прошу, всё равно бы не отказалась.
Учитель мягкий и добродушный в общении, в учёбе оказался сущим тираном.
Учёба начинается около четырёх утра, когда небо ещё серое, и лишь восток бледнеет. Мне позволено умыться, подпитать магией яйцо и выпить стакан чистой воды. С рассвета до восхода солнца под присмотром учителя я тренирую ум, оттачиваю способность концентрироваться или, наоборот, отстраняться от действительности и погружаться в себя.
К восьми утра мы поднимаемся на чердак, учитель распахивает окно, садится в старое кресло-качалку и наблюдает, как я выполняю зарядку — учитель ценит гармонию души, разума и тела, а значит я не могу игнорировать физическое развитие. И я согласна с учителем.
В девять утра завтрак, затем учитель позволяет мне сделать небольшой перерыв, а затем до полудня я тренируюсь собирать магию, удерживать в себе или, наоборот, направлять в окружающее пространство. Иногда даже примитивный удар чистой силой способен спасти жизнь.
После обеда учитель отпускает меня на четыре часа — дневной сон. А после отдыха я второй раз подпитываю яйцо, и учёба продолжается. Мы пьём чай, учитель рассказывает о магии, о мироустройстве, перемежает теорию легендами и занимательными историями.
Вечерняя тренировка на чердаке куда серьёзней. Учитель не говорит, но у меня складывается впечатление, что он преподаёт мне некую смесь йоги и боевых искусств с акцентом на гибкости и ловкости. Понятно, что драться по-настоящему я не смогу, но увернуться и сбежать — да.
Ужин, после ужина — медитация. Учитель показывает мне простейшие рисунки заклинаний, и я подолгу смотрю на каждый, чтобы рисунок отпечатался в подсознании. И, наконец, чаепитие, которое длится почти до полуночи. Учитель снова что-то рассказывает, но теперь не о магии, а об истории, географии, культуре, учит меня языку Великой Солнечной империи.
Спать я падаю без сил, чтобы через четыре или, реже, четыре с половиной часа встать. И учёба начинается по новой. Я перестаю различать дни, они похожи друг на друга, и я даже толком не могу провести чёткую границу между «вчера» и «сегодня».
Учёба захватывает с головой, а нагрузка такая, что я не то что скучать по Риману не успеваю, я и про ноутбук забываю.
