А хуже всего было то, что Гроза не могла их винить. У собак были все основания так себя вести. Даже у Микки и Дейзи. И особенно у Счастливчика.
«О, Небесные Псы! — ужас побежал по жилам Грозы, поглотил её всю целиком. — Что я наделала…»
Глава двадцать первая
Гроза лежала на брюхе посередине лагеря, вытянув перед собой лапы. Голову собака держала высоко и опускать не собиралась. Вокруг неё сидели все члены Стаи, и, невзирая на то, что она сделала, Гроза не желала выглядеть униженной и оплёванной.
«Я совершила ужасный поступок. Но я не хотела этого делать!»
Собака-Солнце дышала на спину охотницы приятным вечерним теплом, но кровь в её жилах почему-то леденела. «Я уже, наверное, никогда не согреюсь…» — с грустью подумала Гроза, моргнула и попыталась заглянуть в глаза своим сородичам.
Все они хранили молчание. Кто-то — угрюмое, кто-то — враждебное, кто-то — печальное. И все ждали, когда из своего логова покажутся Счастливчик и Альфа. Родители уложили Кувыркушку спать вместе с сестричками. А потом позвали к себе Третьего Пса Стаи — Хромого. И он пока тоже не вышел из логова.
Собаки поняли: вожаки уединились, чтобы обсудить дальнейшую жизнь Стаи. И теперь все её члены ожидали их решения в неестественной тяжёлой тишине.
Гроза повела ухом. Ей показалось, что даже птицам передалось настроение поляны — они внезапно перестали петь. Где-то вдалеке послышался треск подлеска. Похоже, по нему проходили олени. Но никому из собак не пришла в голову мысль о поимке дичи.
Гроза наблюдала за выражениями собачьих морд. Все собаки отводили от неё свои взгляды. «Это плохо… Ох, как плохо…» — пала духом охотница.
В воздухе витало недоверие: подозрительность с душком враждебности. Некоторые сородичи выглядели более расстроенными, чем остальные — Микки, Дейзи, Солнышко и Ветерок. Но всё равно они не отваживались посмотреть ей в глаза Колючка и Жук мрачно уткнулись в землю. А что до Луны, Кусаки и Погони, то их неприязнь была почти осязаемой.
«Они все ждут приговора Альфы, — осознала Гроза. — Они ждут её слова, чтобы потом высказать мне всё, что они думают…»
И тут ей в голову пришла простая и ясная мысль — ей-то этого не надо!
«Чего мне ждать? Я знаю, что должна делать. Я поняла это недавно. И я должна была сделать это ещё вчера!»
По поляне поползли удлиняющиеся тени — Собака-Солнце, позёвывая и потягиваясь, направилась в логово спать. Гроза поглядела на темнеющее небо. Под камень стремглав удрала ящерка, в траве засуетились жуки. Гроза слышала возню этих крошечных созданий так отчётливо, словно все её чувства внезапно обострились до предела:
«Может, это потому, что я в них нуждаюсь? Больше, чем когда-либо…»
Наконец, у входа в логово Альфы наметилось движение. Над Стаей пронёсся слаженный вздох облегчения. Все собаки напряглись в ожидании, их шерсть взъерошилась, хвосты затрепетали.
А Гроза… Гроза не испытала ни страха, ни волнения. Напротив — когда из зева логова появились Альфа, Счастливчик и Хромой, по её телу разлилось такое спокойствие, какого она не ощущала уже давно.
Выступившие на середину поляны вожаки были очень серьёзными. Гроза поднялась на лапы и повернулась мордой к их мордам. И прежде чем Альфа раскрыла пасть, собака сделала шаг вперёд:
— Вам ничего не надо говорить, — сказала она и даже порадовалась тому, что её голос прозвучал ровно и чётко. — Я знаю, о чём вы разговаривали. Хотя в этом не было нужды.
Нервно взглянув на Грозу, Счастливчик присел на задние лапы. Но Альфа осталась стоять, внимательно слушая охотницу.
— Никто из вас мне теперь не доверяет. Некоторые собаки мне никогда не верили, другие… Вы стали мне доверять, когда я помогла спасти ваших щенков, но после этого… — Гроза откашлялась и облизала челюсти. Пожалуй, ей не стоило упоминать щенков — выражение на морде Альфы стало каменным, а несколько собак уставились на неё так, словно искренне усомнились, что они могли к ней хорошо относиться. — После того, что случилось с Кувыркушкой, я не могу вас винить. Я не заслуживаю вашего доверия.
При этих словах некоторые собаки заёрзали и обменялись неловкими взглядами. Другие оскалились, но не проронили ни звука.
— Я вот что хочу сказать, — спокойно посмотрела на Альфу Гроза. — Несмотря на то, что ум мой беспокойный, а тело может бодрствовать во сне, я бы никогда — никогда! — не причинила вреда этой Стае. Я прошу у вас прощения за то, что скрывала свой недуг. Это была ошибка. Я точно знаю, что никогда не стала бы вредить своим сородичам и тем более — щенкам. Но вы этого не знаете. Вы думаете иначе, а я ничего не могу вам доказать. Так что я прекрасно понимаю, почему вы тревожитесь.
Альфа медленно кивнула.
— Я также хочу сказать, — продолжила Гроза, скользя взглядом по всем членам Стаи, — что до сих пор уверена в том, что плохая собака находится среди вас. И это не я, как бы плохо не выглядела ситуация с Кувыркушкой. Сказать щенку спрятаться, подвергнуть его опасности, не сознавая того, что делаешь, — это, конечно, ужасно. И я прощу прощения у малыша за то, что напугала его. Я не хотела причинить ему вреда. Но спрятать во сне щенка — это одно. А убить другую собаку — совсем другое дело.
Гроза заметила, что Альфа и Счастливчик обменялись взглядами. Похоже, её слова их не убедили. И это ранило собаку так больно, как не смог бы поранить даже самый острый осколок прозрачного камня.
Она тяжело вздохнула:
— Я подвергла Кувыркушку опасности совсем не желая этого. Я больше не могу оставаться в Стае, — Гроза гордо вскинула голову, изо всех сил стараясь не пустить слезу. — Я ухожу. И это единственный выход из сложившейся ситуации.
Над поляной повисла пронзительная тишина Гроза на секунду прикрыла глаза. Спокойствие начало изменять ей. «Потерпи, Гроза! Ещё чуть-чуть! Не смей раскисать!» — скомандовала себе охотница.
Подавив дрожь в теле, она оглядела Стаю. На мордах Микки и Дейзи блуждала печаль. Солнышко с несчастным видом улеглась на землю и зарылась мордочкой в лапы. Жук и Колючка застыли в потрясении. Но никто из собак не возразил, не запротестовал и не заспорил. Никто не шелохнулся и не пролаял, что она должна остаться. Гроза почувствовала себя так, словно её сердце вырвала из груди и начала терзать голодная лисица.
«Я понимаю, что должна уйти. Всё мною сказанное — правда. Но как же больно и обидно от того, что ни одна собака не захотела, чтобы я осталась…»
Альфа так и не сказала ни слова Счастливчик тоже молчал. Вместе с Хромым они стояли и смотрели, как Гроза попятилась назад. А потом с глубоким прерывистым вздохом повернулась к их Стае спиной.
