— Лэра? — в дверях нерешительно застыла молоденькая служанка, та самая которая утром угощала меня пирожком.
Она с удивлением рассматривала фрукты на полу и меня у стола.
— Убери здесь, пожалуйста, — произнесла я выпрямляясь.
— А вы куда?
— Исправлять ошибки, — тихо ответила ей и, пошатываясь, вышла из комнаты.
Идти было тяжело. Словно в туфельки битое стекло насыпали. И теперь каждый шаг отдавался мучительной болью во всем теле.
Когда ставили блокировку так больно не было. Я вообще не помнила, как её активировали, просто знала, что она есть и всё и воспринимала так же легко. Это казалось таким же естественным как дышать, есть, ходить, заниматься. Большой дар, большая ответственность и чего-то приходилось лишаться. Мы отдавали эмоции. Не такая большая плата.
Может всё дело было в том, что эту блокировку ставили не сразу, а постепенно. Через равные промежутки времени, так, чтобы не травмировать послушницу физически и эмоционально.
А я взяла всё сняла. Разом.
Не помнила, чтобы кто-то так делал. Да и смысла не было. Мы все знали, что это необходимо и по-другому никак. Думать о том, какое наказание ждёт меня в обители, не хотелось.
Сейчас были проблемы посерьёзнее.
Несмотря на крайне неприятные ощущения, я продолжала свой путь.
Шла, пошатываясь, иногда, в особо тяжелые моменты, хваталась за стенки или колонны. Не важно за что, лишь бы найти хоть какую-то опору. Застывала, чтобы перевести дыхание, с трудом расходясь со слугами, которые мельтешили перед глазами.
Праздник только начался и работы было много. Я даже была рада этому. Чем больше вина и шума, тем меньше обо мне будут вспоминать. Тем больше шансов осуществить задуманное.
Ко мне то и дело подбегали девушки-служанки, взволнованно предлагали помощь, пытались поддержать, или позвать отца.
Я вымученно улыбалась и отказывалась.
Отчего-то была уверенность, что этот путь я должна пройти сама. Шаг за шагом.
Времени это, конечно, заняло много. К концу пути, войдя в женскую часть дома, я застыла, обнимая колонну и обливаясь липким потом.
Дошла. Ведь смогла же, хотя думала не выдержу.
Одна мысль не давала покоя. Возникнув, она зудела в голове и даже боль не могла её прогнать. Очень важная мысль, нужная, правильная, которую следовало хорошенько обдумать.
Мачеха сказала, что ликаны не пропустят дочь князя, не дадут сбежать из замка. И это скорее всего правда. Но они не могут остановить послушницу. Печать есть, внешность можно немного скрыть, волосы спрятать или перекрасить. Ведь не все ликаны знают меня в лицо. Оставался, конечно, еще и запах, но и тут можно было что-то придумать.
А что если…
Если есть шанс уйти? Небольшой, но есть.
Надо было подумать, но для начала прийти в себя.
— Лэра? Лэра, что с вами?
Ко мне поспешили две девушки-служанки (Санья и Тиа), окружили, приобняли, позволяя перевести дыхание.
— Вам плохо?
— Лекаря?
— Старая Нэнни где-то тут была. Её позвать?
А это, кстати, не такая уж плохая идея.
— Да, позови, — кивнула я Санье и повернулась к её подруге. — Помоги мне пройти в комнату, пожалуйста.
Я отлично понимала, что проход по лестнице одна не осилю. А сломать себе шею желанием не горела.
— Я быстро, — кивнула Санья и поспешила во дворик и скрылась за углом, шлёпая по лужам.
Тиа подхватила меня под руку, и мы начали свой путь.
Лестница оказалась настоящим испытанием. Мы останавливались чуть ли не на каждой ступени.
И вот она, долгожданная комната.
— Надо бы князю сообщить, — помогая мне сесть на кровать, произнесла Тиа.
— Нет! — резко выдохнула я и покачала головой. — Пожалуйста, не надо больше никого звать. Принеси мне мой саквояж. Он там, в сундуке, сверху лежит.
— Да, да, сейчас. Вот, возьмите.
Девушка поставила небольшую сумку рядом на кровать и отступила, ожидая дальнейших распоряжений.
Повернувшись, я открыла саквояж и принялась перебирать небольшие пузырьки с лекарствами и настойками.
Нужная, как всегда, оказалась на самом дне. Уж очень опасным был экстракт гурьяна, выдержанный на соке маинского дурмана. Зато эффект был просто потрясающим.
Настойка обожгла горло, и я закашлялась, с трудом сдерживая слёзы, выступавшие из глаз.
Ох, какая же она горькая. Зато действенная. Усталость сразу же начала отступать и снова вернулись силы, в голове прояснилось.
До завтрашнего утра хватит, а вот потом мне сутки валяться пластом. Ну ничего, справлюсь как-нибудь.
— Помоги мне переодеться, — попросила я, тяжело поднимаясь. Вроде бы голова не кружится и звон в ушах начал стихать.
— Какое платье подать? — спросила Тиа.
— В котором я приехала в замок, — ответила я, стягивая с головы венок.
Подержав его в руке пару секунд, с тихим вздохом положила на кровать.
— Но ведь это…
— Да, я знаю. Это платье послушницы. Именно его ты мне и должна дать, — твёрдо произнесла в ответ и развязав пояс, сбросила кафтан на постель, принимаясь за завязки платья.
— Да, лэра.
Когда с переодеванием уже было практически закончено, в дверь комнаты постучали.
— Айвири, — раздался знакомый голос отца. — Нам надо поговорить.
Слуги доложили? Возможно. Мой длительный поход и не слишком здоровое состояние могли, несмотря на запреты, побудить их доложить обо всём князю.
Но я ставила на мачеху. Она же обещала рассказать всё отцу, пожаловаться и выставить ненавистную падчерицу виноватой. Вот и выполнила свои угрозы.
В любом случае я была даже рада, что он пришёл. Нам действительно стоило поговорить и объясниться.
Оставалось надеяться, что отец меня всё-таки услышит.
— Оставь нас, пожалуйста, — произнесла я, взглянув на служанку и поправила тугой воротник тёмно-синего платья из грубой ткани, которая привычно покалывала на коже, вызывая лёгкий зуд.
— Да, лэра, — с поклоном произнесла Тиа и поспешила к двери.
Отец стремительно вошёл в комнату, махнув служанке, чтобы уходила и недовольно осмотрел меня с ног до головы.
— Айвири, ты выглядишь…
— Как послушница, — оборвала его я, убирая косу за спину и приглаживая ладонями чуть измятую юбку платья. — Которой и являюсь всю свою жизнь.
Скривился, словно у него зуб разболелся и спросил, плотно закрывая за собой дверь.
