– Вы бы лучше подумали, как нам консультацию перевести на полный хозрасчет. И не иметь больше геморроя с Президиумом!
– Что?
Вадим повторил еще раз.
– Не учи отца…! – Марлен договорил непристойную поговорку до конца. Вспомнив, что матерится заведующий чрезвычайно редко, Осипов понял, – палку он перегнул.
Вот и я не люблю, когда меня учат делать мой бизнес! – Вадим попытался внести в разговор ноту примирения, но его фраза прозвучала жестче, чем весь предшествовавший разговор. Может, оттого, что думал в тот момент Вадим вовсе не о фирме, а о Юле. Грубая поговорка ударила по больному, хотя наверняка сам заведующий и не догадывался, как его слова прозвучат для Вадима…
Марлен размышлял о надвигающейся старости. Имя Акеллы напомнило о том, что уже за пятьдесят, а дочь не замужем, внуков нет. Кто продолжит род? «Нам бы с Маней такого зятя!» – Марлен внимательно, как-то по-новому посмотрел на Осипова.
– Ладно, идите, Вадим. Поживем – посмотрим, – то ли Вадиму, то ли своим собственным мыслям пообещал Марлен.
За месяц до Нового года Машка заныла: «Хочу собаку, хочу собаку!» Совершенно неожиданного союзника она нашла в лице бабушки. Илона, как всегда, методично, с немецким педантизмом, принялась промывать мозги и Лене, и Вадиму. «Ребенок должен расти в доме, где есть животные. Тогда он вырастает добрым, не чувствует себя пупом земли, не страдает эгоцентризмом».
Лена ушла в свою диссертацию, ей было ни до чего, поэтому она быстро согласилась со свекровью. Тем более, сама она выросла с кошкой на подушке, и аллергия Вадима на шерсть животных, заставившая ее отдать свою любимицу соседям, была для Лены чуть ли не самым большим недостатком мужа. По крайней мере в первые месяцы супружества.
Конечно, Илона принимала в расчет аллергию сына. Но проведя неделю на телефоне, переговорив со всеми знакомыми врачами и собачниками, изучив медицинскую энциклопедию, она нашла компромисс. Оказывается, аллергическую реакцию вызывает не сама шерсть, а подшерсток. Собаки с остевым строением волоса подшерстка не имеют. И почти не линяют. Лучше всего подходит пудель. Может, на самом деле все обстояло по-другому, но Вадим понял мать именно таким образом. Тут взбунтовалась Лена. «Если уж заводить собаку, то настоящую. Пудель – это не собака!»
Настала очередь Вадима уговаривать жену. Ему казалось, что вопрос приобретения собаки – это первое важное дело в жизни, которое он может сделать для Машки. Вадим ощущал неизживное чувство вины перед дочерью за то, что у него не находилось для нее времени. Теперь пробил его час!
Вадим искренне верил, что убедить может кого угодно и в чем угодно. А уж Лену, все слабые места которой он знал, как свои пять пальцев, тем более. Система аргументов строилась следующим образом. Первое – королевский пудель по размеру чуть меньше немецкой овчарки и точно такой же, как овчарка бельгийская. То есть, между пуделем и овчаркой принципиальной разницы нет. Второе – пудели самые умные собаки, понимают до трехсот слов. Так написано в справочнике собаковода. Третье – главное: в отличие от большинства других собак, пудели живут 18-20 лет. Дольше всех. А смерть собаки – смерть члена семьи. Об этом тоже нельзя забывать!
31 декабря, за час до наступления Нового года, который решили отмечать дома, позвав «свесей» и «тесей», Машка обнаружила под елкой щенка черного королевского пуделя. Вся новогодняя ночь прошла в выборе имени для собаки. Чуть не переругались. В конечном итоге победила Лена – «Хэппи». Михаил Леонидович бурчал, почему это всегда полагается давать собакам иностранные имена. Илона его успокоила: «Как собаку назовешь, такой она и будет. „Хэппи" – значит радость. Вот пускай в доме и будет радость!»
Бабушка Аня неожиданное вспомнила историю из своего прокурорского прошлого. Был один человек, член партии с 1917 года, который обзавелся овчаркой. Из истовых революционных чувств назвал он своего пса «Колчаком». Мол Колчак – пес! Все очень по-большевистски. Но однажды черт попутал – брякнул при соседях, что обожает свою собаку. Те накатали донос – мол, проявляя бдительность, сообщаем, что наш сосед публично признавался в любви к адмиралу Колчаку. В НКВД отреагировали быстро. А пойди не отреагируй, самих же и посадят за притупление революционной бдительности.
Когда дело уже должно было пойти в суд, Анне Яковлевне принесли на подпись обвинительное заключение. А она его не подмахнула! Взяла да и вызвала для допроса несчастного собаковода. Поговорила с ним, поняла, что за бред творится, и дело прекратила.
Выслушав эту историю, бабушка Эльза грустно покачала головой и как бы сама себе сообщила: «Да, таких благородных людей, таких образованных и преданных России, больше уже нет!»
Михаил Леонидович, разумеется, тут же тещу решил поддеть:
– Это вы о Колчаке?
– Прекрати! – традиционно вмешалась Илона, не дав мужу получить удовольствие от провокации схватки между бабушками.
Юля отсутствовала десять дней. Поехала к дальним родственникам в Одессу. Вадим расстроился. Не из-за того, что Юлька уехала, а из-за того, что на третий день он по ней заскучал. Не хватало ее задорного смеха, не с кем было абсолютно доверительно и вместе с тем профессионально поговорить о делах. Да и по бурному сексу, озорному и при этом очень страстному, он тоже быстро затосковал. С Леной постель давно стала элементом любви, спокойной, надежной, – навсегда. А с Юлькой – порыв ветра, гроза, катание на американских горках. Словом, все что угодно, – захватывающее, неожиданное, но, понятное дело, – временное. Потому еще более сладкое и ненасытное.
Вернулась Юля во вторник вечером. Вечер среды Вадим освободил и от встреч с клиентами, и от бумажной работы.
Юля была, как всегда, весела и любвеобильна. Но с какой-то грустинкой. Вадим решил отложить все разговоры на потом. Сейчас он мог думать только о наслаждении Юлькиным телом. К тому же «после этого» любая, самая неприятная тема, разрешается мягче и согласнее.
Уже отдыхая, просто валяясь в постели, то и дело нежно поглаживая друг друга, перешли к разговору. Вадим поинтересовался, как отдохнула. Юля ответила. Без подробностей, но и не односложно. Вадим решился наконец спросить, почему грустная, что случилось?
– А ты уверен, что хочешь знать? Думаю, не стоит, – попыталась уйти от ответа Юля.
– У нас секреты? – Вадим придал вопросу игриво-кокетливую интонацию.
– Это вовсе не веселая тема. Ну, ладно. Может, тебе и правда лучше быть в курсе.
Вадим повернулся к любовнице, слегка приподнявшись и подперев голову рукой.
– Понимаешь, тетя Люба, ну, мамина двоюродная сестра, к которой я ездила, проговорилась. Они ведь с мамой очень близки. Так вот, оказывается, мамуля спит и видит, чтобы ты на мне женился, – Юля испытующе взглянула на Вадима. Любовник приподнял бровь, но ничего не ответил, полагая, что пока лучше послушать.
В принципе, Вадим предполагал, что такой разговор когда-то возникнет. И очень хотел его избежать. Поскольку уходить от Лены он точно не собирался, но и Юлю обижать никак не хотел. Конечно, иногда возникала мысль, что, породнись он с Марленом, его карьера пошла бы стремительно в гору. Но он давно понял на примере своих клиентов и некоторых знакомых, что ни карьера, ни деньги, ничто иное не имеют ни малейшего значения, когда утром ты просыпаешься с женщиной, которую не любишь. Заснуть можно со многими, а вот просыпаться…
