Бедная тетя Оля поняла, что чуть было не совершила нечто страшное, обидное и явно направленное против интересов собственной кузины. Она сникла.
– Ну, я только предложила – решайте сами. Мое желание не изменится, но… – замялась, опустила глаза на чашку с чаем и, явно совершая внутренний подвиг, закончила, – я свое дело сделала, машина у вас есть. Если откажетесь – это будет ваше решение.
– Закрыли тему! – подытожил Михаил Леонидович.
Бабушка Эльза расслабилась.
Так легко, как родители, отказаться от перспективы заиметь в семье автомобиль Вадим не мог. Поэтому, когда в воскресенье утром тетя Оля уехала на день рождения к какой-то из своих подруг, он сходу бросился в атаку.
Простой вопрос: «А почему, собственно, не принять подарок?» – вызвал бурю эмоций. Отец, сам расстроенный принятым накануне решением, да еще обозленный заданным на сон грядущий вопросом жены: «А что это Оля решила тебе машину подарить?», набросился на сына. Стал вещать, что он не привык жить за чужой счет, а вот Вадим – привык, что он сам всего в жизни добился и хотел бы видеть сына таким же.
Илона, вопреки своему обыкновению, Вадима защищать не стала, а, наоборот, подлила масла в огонь: нельзя принимать подарки, которые к чему-то обязывают, слишком дорогие и незаслуженные (при этих словах она выразительно посмотрела на мужа).
Вадим вскипел. Не столько потому, что понял – машина уплывает назад за американские горизонты, сколько от неадекватности наскока на него со стороны родителей в ответ на простой вопрос.
Неожиданно для самого себя Вадим выдал:
– Убедили. Каждый принимает решения сам, исходя из своего видения мира. Я прав?
– Прав, – поддержала наивная мама, не привыкшая пока к умению сына обращать в свою пользу каждое произнесенное слово.
– Ну, тогда вот что я вам скажу. – Вадим разозлился на самом деле, но в еще большей степени поднимал градус конфликта. – Обещаю: если вы не принимаете подарок, я покупаю мотоцикл. Точка!
Он быстро сбежал с террасы, завел мопед, для пущей убедительности погазовал несколько минут и рванул в Малаховку.
Когда он вернулся поздно вечером (между прочим, затемно), родители дозрели.
Сначала, естественно, Вадиму пришлось выслушать короткую лекцию о недопустимости для интеллигентного человека предъявлять родителям ультиматумы и предъявлять подобным тоном. На всякий случай, не зная, что последует дальше, Вадим выслушал нравоучения смиренно и даже согласился, что, возможно, с формой он погорячился.
Перешли к сути. Подарок решили принять. Но не как подарок. Две трети суммы тете Оле вернет отец, одну треть – Вадим. Соответственно, 20 дней в месяц машиной пользуется Михаил Леонидович, остальные – Вадим. Срок возврата денег – 2 года.
Вадим понял: большего не добиться. Да, собственно, это была абсолютная победа. Ждать машину в очереди можно до старости. И то при условии, что профком его в эту очередь запишет. А тут – машину можно пойти и купить хоть завтра. Для имеющих «берёзовые» чеки дефицита не существовало. Кроме того, машина наверняка будет в экспортном исполнении, а для заграницы у нас делают не как для своих. Деньги же придется отдавать, исходя из госцены, то есть минимум в два раза меньшие, чем пришлось бы потратить в Южном порту, реши он купить новую машину с рук.
Вадим сказал: «Принято!»
Через неделю поехали выбирать машину. Взяли с собой Женю Копцева, приятеля Осиповых-старших. Обладатель новеньких «Жигулей», а до того 21-й «Волги», а до того 408-го «Москвича», он считался среди друзей автомобильным экспертом.
Женя посоветовал купить «Москвич». «Жигули» и дороже, и сложнее в ремонте. К тому же запчасти для «Москвича» можно достать в гараже любого предприятия, а вот для «Жигулей» – только в магазине. А это – дефицит по определению.
Так у Осиповых появился 412-й «Москвич».
Знали бы они, сколько будущих семейных скандалов привезла им эта железяка с четырьмя колесами! Михаил Леонидович с Вадимом никогда не смогут мирно договориться, кто в какой день будет пользоваться машиной. Каждый станет доказывать, что ему она нужнее! Илона, традиционная миротворица, проклянет тот день, когда дала согласие на чертову покупку.
Тетя же Оля, счастливая оттого, что материализовала свою благодарность, деньги так и не возьмет. В первый раз ей попытаются их всучить через три месяца – она увернется. Еще раз совершат попытку через полгода, сумма соберется солидная. Одержав победу в первый раз, во второй тетя Оля, уверенная в успехе, откажется категорически и пригрозит, что никогда не появится в доме Осиповых, если ей еще раз скажут про возврат долга.
Женя пригнал машину на дачу в Кратово. Прав ни у Михаила Леонидовича, ни у Вадима не было, и раньше, чем через три месяца, появиться они не могли никоим образом. Да и ездить стоило начинать по весне. Поэтому решили так – до сентября «Москвич» простоит на даче (Елена Осиповна не возражала), а на зиму Михаил Леонидович поставит ее во дворе Жуковского хлебозавода, где он подпольно подрабатывал юрисконсультом.
Вадим по нескольку раз на день открывал машину, садился, заводил, дергал ручки, включал-выключал фары.
Через пару дней привез в Кратово на мопеде бледную от напряжения Лену, которая так и не привыкла к «этой тарахтелке». Посадил ее на пассажирское место «Москвича» и, дрожа от страха, поехал к воротам. Слава богу, это было по прямой.
Доехав до ворот, Вадим стал сдавать задним ходом. О том, чтобы выехать на тихонькую дачную улочку, там развернуться и заехать обратно по-человечески, не могло быть и речи. Вадим боялся машины до судорог.
Когда «Москвич» наконец оказался в первоначальном положении, мокрый от пота Вадим с гордостью взглянул на Лену. Она смотрела на него, как на героя, Геракла, бога-олимпийца. Такое мог сделать только он, ее любимый Вадик. Какого черта она обещала маме не выходить замуж до осени?!
Как-то раз Вадим остался ночевать в Малаховке. Было это уже в конце лета, когда к его чуть ли не постоянному присутствию на даче Баковых попривыкли и, можно сказать, с фактом этим смирились. Все, но не Ленина бабушка.
Завоевать симпатии этой женщины считалось практически невозможным. Во всяком случае, Наталии Васильевне так и не удалось за двадцать лет жизни со свекровью.
Елизавета Имануиловна (именно так – через «и» и с одним «м»), родившаяся в глухом татарском селе, была домашним ханом Батыем. Каким образом получила она такое нетатарское отчество, для всей семьи оставалось загадкой и темой беззлобных шуток. Разумеется, в отсутствие их объекта.
Ее муж – Ленин дедушка Илья Иосифович был родом из Варшавы. Закончил гимназию, выучил 12 языков и всю жизнь проработал газетным переводчиком. Конечно, пописывал и сам, но больше любил переводить и делать обзоры зарубежных публикаций.
В 1937 году что-то не то он перевел или что-то не так «обозрел», но донос на него написали. Почему его не посадили, так и осталось непонятным. Без работы, конечно, он остался.
