Старые друзья и знакомые, завидев его на Арбате, где с середины 20-х Баковы жили в коммуналке над «Зоомагазином», быстро переходили на другую сторону улицы. Но нашлись добрые люди, и до самой войны, когда он ушел добровольцем на фронт, давали ему возможность подрабатывать «негром». То есть он переводил, писал, а они публиковали под своим именем. Гонорар же отдавали Илье Иосифовичу, давая тем самым возможность кормить семью.
На фронт ушли и старший сын Елизаветы Имануиловны, и муж. Слава богу, Илью Иосифовича, из-за слабого зрения, на передовую не отправили, а определили служить фронтовым корреспондентом «Красной звезды».
Но еще до этого, в июле 41-го, случилось событие, навсегда изменившее характер бабы Лизы, как, естественно, звала Елизавету Имануиловну Лена. С младшим сыном, годовалым Эдичкой, отдыхала она с начала лета у родственников мужа в Белоруссии. Фашисты пришли так быстро, что эвакуироваться не успели. Село, где гостевала Елизавета Имануиловна, заняли румынские войска. Стали сгонять евреев к сараю. Елизавета Имануиловна попробовала запротестовать. Румынский офицер, пьяный и мучающийся от головной боли и жары, схватил Эдичку за ноги и с размаху ударил его головой о дерево. Что было дальше, Елизавета Имануиловна не помнила. Рассказали ей, что офицер, увидев размозженную голову ребенка, моментально протрезвел, приказ сгонять евреев отменил и дал им час разбежаться из деревни.
Сама же Елизавета Имануиловна пришла в себя неделю спустя.
Вспоминать эту историю в семье было нельзя. Лена услышала ее от мамы, когда спросила, почему на 9 Мая бабе Лизе приходит столько поздравительных открыток со всех концов Союза, а иногда, если доходили, то и из Израиля, Австралии и США.
В любом случае, Елизавета Имануиловна командовала домом сурово, невестку не приняла. На Вадима теперь смотрела как на явление временное и неприятное.
Однако все изменилось именно в тот раз, когда Вадим остался ночевать.
По привычке он проснулся ни свет ни заря, когда все еще спали, тихо спустился вниз на кухню сварить себе кофе.
Выпил кофе, выкурил сигарету, а чем заняться дальше – не знает. И тут – нашлось. На плите стояла кастрюля с нечищеной картошкой. Явно заготовленная работа на утро. От нечего делать Вадим всю картошку перечистил.
Зайдя на кухню, Елизавета Имануиловна увидела, что картошка-то – вся чищенная. Она стала изумленно озираться по сторонам. Но ни Наталия Васильевна, ни еще спящая Лена подозрений не вызвали. Поняв, что, кроме Вадима, этого сделать никто не мог – ни ее муж, ни сын даже не рассматривались в качестве потенциальных картофелечистилыциков, Елизавета Имануиловна решила все-таки уточнить.
– Вадим – это вы?
– Что я? – Вадим реально побаивался старушку.
– Вы почистили картошку? – Угрозы в голосе не было, но и ласки тоже.
– Я. А что, что-то не так?
– «Не так» только то, что вы до сих пор с Леной не поженились! – неожиданно и для себя, и для Вадима брякнула бабушка-Батый.
– Так я бы рад. Наталия Васильевна до осени запретила.
Знал бы Вадим, какой разнос получила невестка, не успела за ним закрыться калитка, никогда бы не удивлялся, почему теща так его недолюбливала многие годы.
Ответный ход Лены не заставил себя долго ждать. Через неделю она осталась ночевать в Кратово. Михаил Леонидович накануне привез из своего гастронома баранью ногу – дефицит из дефицитов. Пожалуй, сравниться с ним мог только говяжий язык.
Бабушка Эльза и Илона стали обсуждать, как приготовить мясо.
Тут Вадим решил Лену подначить:
– Может, ты займешься? А то женюсь и выяснится, что ты готовить не умеешь.
Лена завелась с пол-оборота.
– Легко! Я классно баранину готовлю!
Истина заключалась в том, что сама она баранину никогда не готовила. Но вот как баба Лиза это делает, видела не единожды.
Баранина по-татарски получилась изумительной. Даже Михаил Леонидович, большой любитель вкусно и хорошо покушать, избалованный кулинарными изысками жены и тещи, причмокивал от восторга.
Илона была просто счастлива – ее будущая невестка не только умница и красавица, но, оказывается, еще и хорошо готовит. Что лучше можно пожелать для сына?
Наконец наступила осень.
После памятного разговора со свекровью Наталия Васильевна смирилась. Бороться было бесполезно. Мужу Вадим нравился своим трудолюбием – вечерний институт и две работы, свекрови – хозяйственностью («Мужчина, а даже картошку чистить умеет!»), свекру – начитанностью и умением поговорить на любые темы. О Ленке и вообще речь не шла – она была влюблена по уши.
Лена сообщила Вадиму, что мама согласна.
Вадим решил, что свадьба должна состояться ровно через 10 месяцев со дня знакомства, то есть 25 ноября.
Приехали в ЗАГС подавать заявления, но выяснилось, что на 25-е все время уже расписано. И это за два с половиной месяца!
Лена успокаивала:
– Ну не принципиально, распишемся в другой день. Хотя, конечно, жалко, идея была красивая.
– Знаешь, – Вадим что-то судорожно соображал, – нам по жизни еще многое преодолевать предстоит. Я суеверный, раз уступим, потом всегда уступать будем. Подожди-ка меня на улице.
Оставив Лену дышать свежим воздухом, Вадим отправился к ЗАГСовскому начальству. Ни уговоры, ни обещание бутылки шампанского и коробки конфет не помогли. Тогда Вадим попросил только об одном одолжении – дать ему телефоны двух-трех пар «брачующихся» в этот день.
Заведующая ЗАГСом не спросила, зачем Вадиму их телефоны. Ее заинтересовало, почему они не хотят расписаться во Дворце бракосочетания?
– Нам не нужна помпа. Это наш праздник, для себя.
Дама посмотрела на Вадима уважительно и позволила переписать телефоны из заявлений на регистрацию. Прямо из ее кабинета Вадим набрал первый номер. Объяснил суть просьбы: «Можно мы распишемся сразу после вас? На регистрацию каждого брака отводится полчаса. Вам 25 минут, нам – 5. Согласны?»
Вадиму явно повезло. Уже получив согласие, он внимательно просмотрел заявления этих милых людей. Им обоим было за сорок, и каждому предстоял второй брак. Скорее всего, для них это будет просто регистрация. А для Вадима с Леной – свадьба.
Родители Лены и Вадима распланировали будущее торжество в малейших деталях. Когда на большой семейный совет вызвали детей, план старшего поколения те отвергли полностью. Свадьбу решено было отмечать дома, кроме бабушек, дедушки и самих родителей – никого из родственников не звать. Друзей Лены и Вадима – только самых близких, не больше, чем по шесть человек. А вот потом, отдельно, устроить праздник у Лениных родителей для тех, кого они пожелают позвать, и спустя неделю то же повторить у родителей Вадима. Дальше в два-три приема, но опять-таки дома, устроить пир для широкого круга друзей Вадима и Лены.
