Вадим заметил, что у противника завис флажок. Теперь любой ценой надо было избегать разменов и упрощения позиции. Игра пошла на время. Американец уже никак не мог войти в нормальный режим полублица и еще через две минуты «флаг рухнул»! В абсолютно выигрышной позиции представитель Запада проиграл шахматисту из Страны Советов.
Через два дня Твид пригласил Вадима к себе в кабинет. Впервые Осипов понял, что такое в Америке иметь возможности жить с шиком. Все стены кабинета Твида были забраны деревянными панелями. Старинная мебель, несколько античных скульптур, невероятная по красоте люстра, со вставками то ли из цветного стекла, то ли из прозрачных полудрагоценных камней… Вся обстановка и даже дух кабинета, запах дорогого трубочного табака бесконечно диссонировали с обычными офисами других партнеров «Брайана», что здесь, в Нью-Йорке, что в Вашингтоне.
Первой мыслью Вадима было – «Пижон!» Но потом возникла другая версия – мистер Твид – это не просто один из партнеров, он – визитная карточка всей фирмы. Пусть он даже не входит в Управляющий комитет, но он – потомок основателя фирмы «Брайан энд Твид». Консервативность, солидность, традиции – вот на что «поведется» клиент. Твиду не надо быть хорошим юристом («А может, он и неплохой?» – сам себе возразил Осипов), ему нужно быть представительным. «Запомним!»
Вадим выжидательно смотрел на Твида.
– Мистер Осипов, не могу лишить себя удовольствия и не поздравить вас с блестящей победой, – Твид говорил неторопливо, вежливо улыбаясь, но с такого «высока», что Вадиму даже захотелось задрать голову и посмотреть, где он там, наверху?..
Вадим решил попробовать сократить дистанцию.
– Вы можете звать меня просто Вадим, – ему столько раз приходилось слышать эту фразу от американцев, что она уже воспринималась как норма общения, вроде нашего «здрасьте!».
– Спасибо, мистер Осипов, – тон Твида по-прежнему оставался вежливо-холодно-безразличным. – Мистер Осипов, – нарочито повторил Твид, – вам полагается приз – поездка в Европу на двоих. Какую страну вы бы предпочли?
– Боюсь, мистер Твид, это малореально, – Вадима задело, что визави не воспользовался возможностью «перейти на ты» в американском варианте и не обратился к нему по имени. – Я опасаюсь, что ваша фирма, даже ваша фирма, не сумеет получить для меня визу в какую-либо европейскую страну, кроме Советского Союза.
– Ну, Советский Союз, по-моему, все-таки больше азиатская, нежели европейская страна, – Твид ухмыльнулся. – Насколько я помню, две трети территории СССР располагаются в Азии. Мы, юристы, должны быть точными.
«Ах ты, сука! – В Вадиме взыграл патриотизм. – Унаследовал громкое имя и думаешь, что можешь всем хамить?!»
– Совершенно с вами согласен. Я тоже считаю, что юристы должны быть точными во всем. И еще – наблюдательными, хорошими психологами и не попадаться на примитивные психологические уловки оппонентов, – произнеся эту тираду, Вадим не столько удивился своей смелости, – поди слабо так обхамить «визитную карточку» фирмы, – сколько тому, с какой легкостью он подбирал английские слова для очень и очень непростой фразы. Видимо, язык стал развязываться от постоянной практики. Или нервы успокоились?
– Так какую страну вы предпочитаете? – подчеркнуто оставив без внимания демарш Вадима, совсем холодно переспросил Твид.
– Великобританию, сэр! – издевательски-вежливо отозвался Вадим.
Через неделю в кабинет Вадима с видом побитой собаки вошел Дэвид.
– Меня Твид прислал, – забыв поздороваться, с порога произнес Строй.
Вадим хотел пошутить – «хорошо, что прислал, а не послал», но адекватного английского выражения не нашел.
– И что ему надо?
– Он в истерике. Британцы отказались выдать визу. Итальянцы тоже. Все говорят – только через их посольство в Москве, – понуро объяснял Дэвид.
– Ну, а я что говорил? – рассмеялся Вадим и вдруг сообразил, что Строю он этого не говорил.
– Что говорил? – удивился Строй.
– Ну… – замялся Вадим, пытаясь сообразить, как ему теперь выкручиваться, – говорил, что вы, американцы, народ экономный. Я воспользоваться поездкой не могу, «Брайан», а главное – «Твид», сэкономит, думаю, тысяч пять долларов. У нас в законодательстве есть такая статья – «Публичное обещание награды»…
– У нас тоже, – резко перебил Строй. – Только не 5 тысяч, а две шестьсот. У нас ведь и с «Панамерикой», и с крупнейшими отельными сетями – договор. Корпоративные скидки. А наличных на расходы и экскурсии никто не обещал.
– Слава богу! Мне вдвое легче теперь! – рассмеялся Вадим.
– Почему вдвое? – ничего не понял наивный американец.
– Ну, две шестьсот, считай, в два раза меньше, чем пять! – Вадим смотрел на Строя с нескрываемой иронией.
– «Доунт фак май брэйнс», – выругался Строй. Вадим подумал, что десятки раз слышал это выражение в американских фильмах и телесериалах, а вот «живьем» – впервые. – Я не спорить с тобой пришел! Я предложил Твиду выплатить выигрыш деньгами. Мы же знаем, что ты экономишь каждый цент. Даже на метро. А этот выигрыш ты заслужил! – Строй замолчал.
Вадим растерялся. Во-первых, он никак не ожидал, что американцы так хорошо осведомлены о его потугах сэкономить как можно больше денег, чтобы купить технику и одежду, которых в Москве днем с огнем не сыщешь. Во-вторых, даже в большей степени его тронула забота Дэвида о его интересах.
– Спасибо тебе! – искренне произнес Осипов. – Но, правда, не надо…
– Надо! Твид на меня наорал. Плешивый козел! Не будь он Твидом, его бы выперли с фирмы в пять минут. Он даже на приличного ассоциатора не тянет. А теперь, выясняется, и в шахматы играть не умеет, – Дэвид задорно заржал. – Короче, я переговорил с председателем Управляющего комитета. Тебе надо написать заявление, и ты получишь стоимость поездки наличными.
– Серьезно? – Вадим вскочил со своего кресла. – Нет, правда? – Перспектива заиметь две с половиной тысячи затмила удовольствие даже от злорадства по адресу Твида.
– А вы, советские, нормальные – любите деньги, как и мы, – Дэвид смотрел на Вадима с нескрываемой симпатией.
Вадим подошел и обнял Дэвида. Знал, что в Америке это не принято, но не стал гасить порыв. Дэвид ответно обнял Вадима, похлопывая его по спине.
Проходившая по коридору негритянка-секретарь была сильно удивлена, увидев сквозь открытую дверь теплые объятия вроде бы вполне традиционных мужчин.
Квартира, которую сами ребята прозвали «ночлежка», располагалась в районе Манхэттена под простым топографическим названием «Даун Ист сайд» (Нижняя Восточная сторона). В середине 60-х местечко это стало очень популярным у нью-йоркцев благодаря обилию зелени, некоторой удаленности, – но небольшой, от шумного Мид-тауна (Среднего города) и удобного транспортного сообщения с Даун-тауном (Нижним городом), центром деловой жизни мировой финансовой столицы.
