– Слушай, а тебе не надоело вести уголовные дела? – задала она неожиданный вопрос.
– Да как тебе сказать… Они проще. Хотя нервов требуют побольше, но скоротечны. Соотношение «время-деньги» в них лучше, чем в гражданских.
– А «время-деньги-нервы»? – не отставала Лена.
– Пока нервов хватает. Хотя ты права – в этой системе координат гражданские дела привлекательнее. А почему ты спросила? – всерьез удивился Вадим.
– Понимаешь, меня очень часто стали спрашивать: «Как это ваш муж может защищать преступников?»
– И что ты отвечаешь?
– Отвечаю, что это его профессия. Что кто-то должен это Делать. Что любой человек имеет право на снисхождение. Но, похоже, это никого не убеждает, – несколько смущенно ответила Лена.
– Все не так! Вообще, здорово – прожили вместе девять Лет, я уже четыре года адвокат, а ты так и не поняла, чем я занимаюсь! – обозлился Вадим.
– Ну что делать, если у тебя жена дура, а времени научить ее уму-разуму ты найти никогда не можешь! – обиделась Лена.
– Не заводись! Этого и правда никто не понимает. Для всех адвокат – враг правосудия и приспешник преступников. Смотри. С древнейших времен, исключая период инквизиции, считалось, что видимое не есть сущностное…
– А можно попроще, для тупых? – все еще зло вставила Лена.
– Перестань злиться! Мы оба сегодня вымотались, держи себя в руках.
Лена собралась было что-то ответить, но Вадим резко вытянул руку вперед, ладонью к Лене, и, хотя знак был достаточно красноречив (именно так рисовали руку на плакатах «Стой! Впереди опасная зона!» или «Не влезай! Убьет!»), на всякий случай добавил:
– Стоп! Остановись!
Лена рассмеялась.
Вадим обожал это ее качество – способность вдруг перейти от плохого настроения к хорошему, моментально сняв напряжение, не допустить ссору и порой просто поставить его в тупик – нельзя же злиться на женщину, которая радостно и ласково смотрит на тебя и смеется.
– Итак, продолжаю повествование на адаптированном для детского, прости, женского уровня языке. Давно подмечено, что не всегда то, что кажется очевидным, и есть правда. Кроме того, может быть, это и правда, но ее понимание может оказаться превратным.
– Например? Только без хохм! – на всякий случай предупредила Лена.
– Хорошо! Например. Есть фотография – лежит труп…
– Точно лежит? Не стоит? – Лена прыснула.
– Ну как с тобой разговаривать? Сама же просила без хохм, – обиделся Вадим.
– Ты – без, а я – с! Или тебе не нравится, когда у жены хорошее настроение? Больше не буду, продолжай.
Вадим улыбнулся. «Все-таки она прелесть!» – в очередной раз заверил сам себя и продолжил:
– Так вот, труп лежит. Над ним стоит, наклонившись, некто, его рука сжимает нож, торчащий из груди убитого. О чем говорит фотография? О том, что мы видим удачно сфотографированный момент убийства и доказательство того, что человек на фото убийца и есть?! Отнюдь! Может, это прохожий, который пытается вынуть нож, спасти человека! Задача адвоката – все подвергать сомнению, все, что против его подзащитного. Предлагать суду любые, пусть самые фантастические, но реальные объяснения событий в пользу его клиента…
– Реалистичные, – уточнила Лена.
– Что?! – не понял Вадим.
– Не реальные объяснения, а реалистичные, – учительским тоном поправила Лена.
– Слушай, ты не у себя в институте. Суть понятна?
– Суть понятна. Более того, понятно, что в этой ситуации – он точно не убийца!
– Почему?! – искренне заинтересовался Вадим.
– А потому что если он ударил ножом в сердце, то вряд ли он продолжал за нож держаться, пока труп падал.
– Ну ты и Шерлок Холмс! – искренне поразился Вадим.
Зазвонил телефон. Оба с удивлением посмотрели на часы – время без пяти час ночи, – друг на друга и потом на продолжавший звонить телефон.
Вадим схватил трубку. Ночные звонки при наличии немолодых родителей пугали и Лену, и Вадима.
– Слушаю! – Голос Вадима звучал напряженно.
– Вадик! Привет. Не разбудил? Это Слава Хандроев!
– Уф-ф, привет! Нет, не разбудил. Что-то случилось? – Видя напряженный взгляд Лены, Вадик, прикрыв трубку рукой, прошептал: – Славка Хан.
Лена успокоенно кивнула.
– Слушай, есть шанс вместе посидеть в интересном деле.
– Уголовном?
– Разумеется!
– Вообще-то я с уголовными потихоньку завязываю, к тому же ты – специалист, а я так.
– Не скромничай! Специалист ты у нас хороший, а главное, мне твои актерские способности нужны. И вообще, есть шанс порезвиться.
– Я спать пойду, – прошептала Лена. – Это, видно, надолго.
Вадим кивнул.
– Так об чем песня? – Вадим поерзал на стуле, пытаясь Устроиться поудобнее.
Первый вопрос, который Лена задала утром, был:
– Во сколько ты лег?
Вадим ответил, что около трех. Обсуждали со Славкой новое дело. Лена воспользовалась предлогом и продолжила вчерашний вечерний разговор:
– Ну, вот. Опять уголовное дело! Пойми, мне страшно становится оттого, что твои мозги, твои способности – все это направлено на одно: вытащить преступника из-за решетки! Когда Машка вырастет и спросит, чем папа занимается, ты что ответишь – преступников спасаю?
– Давай еще раз объясню, – вполне мирно начал Вадим, продолжая варить в турке кофе. – Вот ты говоришь: «преступник». Это ты решила, что он преступник? Тогда зачем вообще нужен суд? Кстати, американский суд Линча – сами решили, сами повесили, тебе, наверное, не понравится. А в чем, собственно, разница?
– Не передергивай, ты не в суде!
– Я не передергиваю. Я рассуждаю. По-твоему, получается, что если человека арестовали, если следователь его в чем-то обвинил, то он уже виноват? А вдруг следователь ошибся?
– Вадь, я не об этом. Но ты-то сам видишь, что защищаешь преступника?! Это же не абстрактный некто, обвиняемый в чем-то! Ты читаешь дело и сам понимаешь, что защищаешь негодяя!
– Первое, не каждый преступник негодяй! – Вадим начал злиться. Развернулся к жене, забыв о кофе. – Второе – я не вижу! Я не судья. Я иначе читаю дело – я не пытаюсь найти, где правда, а я пытаюсь поставить под сомнение любое доказательство его вины. Это и есть моя функция! Да пойми ты, черт побери, что каждый может ошибаться – и следователь, и я. Поэтому и есть суд. Так вот, чтобы минимизировать возможность ошибки суда, человечество и придумало такую систему – один обвиняет, другой защищает! И оба встают на уши, чтобы доказать свою правоту. А судья решает, кто из нас прав! Это как в боксе – я ему по морде, он мне по печени. А кто-то за канатами считает очки…
