– Но согласись, твой план был, мягко говоря, не продуман. Я облегчил тебе жизнь. Теперь все свалят на темного мага Даркхолда, устроившего бойню в театре. Никто не заметит хрупкую девочку с крыльями, умыкнувшую тело подруги.
– Только не говори, что в тебе вдруг проснулся альтруизм, и ты решил помочь. Для этого не нужно было убивать палача.
– Ты же не влюбилась в этого неотесанного неудачника?
– Нет, с неудачниками я закончила после того, как перестала спать с тобой.
– Я не буду тебе помогать, если ты будешь так себя вести! – строго, прямо как заправский директор школы, рявкнул Акорион.
Он протянул в направлении Брины руку, и я вскочила.
– Не смей!
– И что я получу взамен?
Вот мы и подобрались к сути всего, произошедшего за вечер.
– На что ты готова обменять жизнь малышки Брины? – улыбнулся он. – Давай заключим сделку. Если хочешь видеть во мне врага – вперед! Сражайся за свои убеждения. Развей пепел, который останется от нее, над морем. Она любила Силбрис. Именно там мы провели первую ночь… уходя, я стоял возле твоей двери и вслушивался, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не войти. Ты была так близко и в то же время так далеко. Я подумал, что все изменится, когда ты вернешься…
Он посмотрел с совершенно искренней безграничной тоской, и меня передернуло от мысли, что ведь Акорион и впрямь меня любит. Извращенно, так, как умеет любить бог без души, созданный из чистого хаоса, но любит. Он не должен был существовать, он – часть меня, которая по чистой случайности обрела разум и облик. Должно быть, это гнетет его сильнее всего прочего.
– Я не враг тебе, Таара, – тихо сказал он. – Я люблю тебя. Если эта девочка тебе дорога – пусть она живет. Но мне кажется, я могу попросить взамен…
Он сделал в направлении меня шаг.
– Всего лишь поцелуй. Один мимолетный настоящий поцелуй. Наш.
– Поцелуй. И я должна поверить, что ты успокоишься и оставишь Брину? За поцелуй?
– Это так невероятно звучит?
Он протянул руку.
– Да. Я оставлю ее и позволю вам уйти.
– А если я откажусь?
– Я не трону тебя, ты же знаешь.
Красноречивый ответ.
– Хорошо. Еще раз: я тебя целую, и ты уходишь. Без двойного смысла. Без подтекста. Без нюансов и скрещенных пальцев. Брина живет, я увожу ее отсюда – и ты не лезешь.
– Да.
Вот так выглядит иллюстрация выражения «загнать в угол». Акорион мог сколь угодно долго изображать страдающего влюбленного, но в глубине его глаз я отчетливо видела торжество. Сегодня он победил, сегодня я сделаю все, о чем он просит, даже если это вытащит мне душу, изорвет ее на лоскутки.
Он обращается к Тааре, но мы оба знаем, что ломает Деллин, потому что его выводит из равновесия одна мысль о том, что той его сестры, что смотрела с обожанием, больше нет, что вместо нее теперь я – неведомая зверушка, не желающая подчиняться.
Я вложила руку в его горячую ладонь и сошла с возвышения, а через секунду оказалась прижата к его груди. Инстинктивно уперлась ладонями и поняла, что сердце не бьется. Скоро магия изменит его до неузнаваемости.
Акорион помедлил, будто собираясь что-то сказать, но все же не стал. Склонился к моим губам и поцеловал, ошеломив реальностью и нежностью, которой меньше всего ожидаешь от съехавшего с катушек бога. Глубокий, чувственный и неторопливый поцелуй, к моим собственным стыду и злости, разбудил внутри болезненно-приятный спазм. В романтических книгах это ощущение приятного напряжения, смешанного с разливающимся по телу теплом, назвали бы бабочками в животе, но в простонародье подобная реакция называлась просто и цинично. Недотрах.
Когда все кончилось, мне стоило нечеловеческих усилий вдохнуть спокойно и равнодушно. Пальцы Акориона скользнули по моим, отпуская руку. И влажных от поцелуя губ мужчины коснулась улыбка:
– Я мог бы попросить все что хочу.
Голос звучал хрипло.
– Секс, тебя, твою преданность, любовь. Мог получить все, о чем мечтаю, думая о тебе. А попросил всего лишь поцелуй. Один мимолетный поцелуй, малыш. А что ОНИ хотят за то, чтобы тебя полюбить?
Меня отпустили, и ледяной ветер прошелся по коже.
– У вас есть минут пять, не больше. Стража скоро вернется, – сказал Акорион. – Тебе не стоит им сейчас показываться.
Брина пошевелилась и слабо застонала и тем самым вывела меня из ступора. Бросившись ее поднимать, я не видела, как ушел Акорион, только усадив ее на полу, поняла, что зал совершенно пуст, и выдохнула с облегчением.
Губы все еще горели, а шрам под сердцем снова противно ныл.
Еще один тихий стон сорвался с губ Брины, но она никак не приходила в себя, тщетно силясь поднять потяжелевшие веки. О том, чтобы идти самой, не было и речи, так что мне пришлось кое-как подхватить ее, перекинув руку себе через шею.
Повезло, что она была раза в два легче Катарины. Та, впрочем, хотя бы отчасти летела сама, а вот Брину приходилось держать всеми лапами, но за полгода в закрытой школе и без того худенькая девчонка превратилась в привидение, так что я хоть и материлась сквозь зубы, но все же могла тащить ее к выходу.
Холодный осенний воздух ударил в лицо, и я с удивлением поняла, что вокруг беспорядочно кружатся снежинки. Отличный вечер для первого снега! Просто великолепный!
– Надеюсь, тебя хотя бы не укачает…
Я знала место, где мы должны были встретиться, очень примерно. На одной из побочных старых дорог, ближайшей к той, что вела во Фригхейм. Кейман говорил, сначала Бастиан собирался отвезти Брину лично, но рассудил, что перелет верхом на драконе она не перенесет, и организовал экипаж. Правда, все равно планировал лететь следом, на случай, если что-то пойдет не так. И я была этому рада. Экипаж ждал, скрытый от посторонних глаз, так что нам предстояло найти его самостоятельно.
Точнее, мне, потому что Брина все еще находилась в полубессознательном состоянии.
Медлить не было времени, я взмахнула крыльями, разогнав снежинки, и поднялась, стараясь как можно быстрее скрыться в плотном снежном смоге и облаках. Как же там было холодно! Просто невыносимо! У меня на запястье болтался браслет с крупицами огня, но я боялась отпустить Брину: одной рукой держала ее руку, второй вцепилась в талию. Лететь так было неудобно, но снижаться и перехватывать ее я не стала. В конце концов, полет займет минут десять, не больше.
Так я думала, а в реальности он занял все двадцать, потому что я четырежды снижалась, чтобы не потерять дорогу, и дважды промахнулась мимо нужного места.
– Старая дорога… – бурчала я. – Я и ищу дорогу! А это что?! Заросшая тропинка.
Сил хватило только не садиться близко ко въезду, но вот на поиски Бастиана и остальных я уже не была способна. Руки окоченели, а волосы повисли мокрыми сосульками. Зуб на зуб не попадал, пальцы с трудом слушались, когда я снимала куртку и надевала ее на Брину. Она была одета все в то же серое платье и наверняка уже подхватила все на свете воспаления легких и ангины.
