Иногда я думаю, что не задалось утро или ночь, пара или завтрак, возможно даже целая неделя или семестр. Но правда в том, что у меня не задалась вся жизнь.
– Тебе не нужно его слушать, – вздохнул Крост. – Арен остынет. Он потерял друга.
– Он прав. Мы обвинили его в заказном убийстве и подкупе, а потом решили, что он готов пожертвовать Бриной, чтобы прикрыть свою задницу. А он просто не хотел впутывать друга. Я облажалась.
– Ты принимала решение не одна.
– Но мне он поверил. И ко мне на встречу шел.
– Машины времени не существует, мы не можем ничего изменить. С Ареном поговорим позже. Ступай поспи. Я дождусь Бастиана, посмотрю, цела ли библиотека, и попробую придумать, что делать с баоном.
– А… да. Еще один член клуба «Ненавижу Таару». Им уже стоит сочинить гимн и назначить членские взносы. Интересно, если я туда попрошусь, примут?
– Знаешь, о чем я думаю все чаще? – задумчиво произнес Кейман, когда мы поднимались по ступенькам ко входу в школу.
– М-м-м?
– Что лучше бы оплатил тебе колледж и подарил на совершеннолетие «Бентли».
– А здесь машина не будет работать, да?
– Увы. Могу только красную лакированную метлу.
– Нет, спасибо, у меня своя. – Я махнула крыльями, и от поднявшегося ветра на пол грохнулась и тут же погасла свеча.
К счастью, все адепты были на занятиях, и я беспрепятственно проскользнула к себе в комнату. Вещи с практики уже доставили, бросили сундуки прямо на проходе. Огромным блаженством было раздеться и спрятаться под одеялом. От холода первого снега, от осуждающего, полного боли, взгляда Арена, от картины качающегося на ветру тела его друга с зажатыми в руке черными розами для меня. От горечи и тепла поцелуя на губах.
Я должна это прекратить. Должна остановить Акориона, не позволить ему убивать и превращать людей в монстров. Перевернуть все и заставить его ошибиться. Только как выиграть в игре, правил которой я даже не знаю? Как быть на шаг впереди того, кому дает силу безумие?
На самом деле я знаю ответ. Просто не хочу верить, что он верный.
Я провалилась в беспокойный поверхностный сон, который вскоре перешел в такой крепкий и глубокий, что разбудить меня не смог ни звонок, возвестивший о конце занятий, ни ураган, разыгравшийся за окном. Лишь после наступления темноты я с трудом заставила себя открыть глаза, но еще долго лежала, вслушиваясь в раскаты грома за окном.
Интересно, ужин уже кончился? Казалось, я бы съела целого быка! Голод все же победил страх перед встречей с Аннабет и остальными, поэтому я заставила себя подняться. В зеркале отражалась взъерошенная, осунувшаяся и усталая Деллин. Или не Деллин. Тоже та еще задачка.
Но какой же все-таки кайф был переодеться в школьную форму, собрать волосы в косу и отправиться на ужин. На самый обычный ужин. В самой обычной школьной форме.
Выходя из самой обычной комнаты, я вдруг споткнулась, взвизгнула и упала в гроб. Тоже самый обычный.
– Хоть бы на подушечку потратились! – проворчала из недр деревянного подарочка.
Крылья в него не влезли, да еще и гроб оказался весьма низкого качества, поэтому падая я противно оцарапала одно крыло. Немногочисленный народ, опаздывающий на ужин, столпился вокруг и смотрел с интересом, а кто-то радостно хихикал.
– Что смотришь? – рыкнула я на какого-то парня. – Видишь, мне не подошел? Сейчас тебе примерю!
Коридор мгновенно опустел. Хоть где-то пригодилась репутация конченой стервы. Меня, может, и не особо любили, но хотя бы разумно побаивались. Не все, впрочем, иначе бы дешевенький деревянный гробик не оказался возле дверей в мою спальню.
Я как раз, пыхтя и ругаясь, затаскивала его в комнату, как в дверном проеме показалась сначала блондинистая коса, а следом за ней и Габриэл.
– Деллин? Что ты делаешь?
– Не видишь? Гроб тащу!
– Зачем?
– Ну не отказываться же, раз подарили? Отличное решение для хранения вещей. Буду держать там конспекты Яспере, у меня их уже столько накопилось, что можно три ходки на кладбище сделать.
– Ты в порядке?
– Я?
Наконец гроб кое-как влез в пространство между кроватью и стеной. Ну и планировочка: комната, посреди стоит кровать, по правую руку от нее на боку гробик (кстати, дерево по цвету к остальной мебели не подходит), по левую стол, стул и шкаф. Еще год, и Кейману придется выделить мне двухэтажные апартаменты по соседству с Ясперой. Или Ленардом. Будем ходить друг к другу в гости и стучать по батареям, чтобы не шумели. Ради такого дела даже куплю батарею.
– Да. Я в порядке.
– И Лорелей не грозит мучительная смерть?
– Мучительная? Брось, это не в моем стиле. Но если ты пытаешься выведать, не планирую ли я месть этой сучке за вот это, – кивнула на гроб, – то могу заверить – планирую. Пусть забьется в шкаф и дрожит от страха.
– Я не шпионю для Лорелей, – обиделся Габриэл.
– Правда? А я думала, у тебя такая привычка.
– Долго ты еще будешь меня ненавидеть?
– Всю жизнь. Возможно, недолгую, если тебе от этого легче. Вдруг у Лорелей талант предсказательницы?
– Ты идешь на ужин? Я как раз надеялся поймать тебя по дороге и поговорить.
– Поговорить? О чем?
– О твоей подруге. О Рине. Вы ведь дружите?
Дружу ли я с принцессой, у которой увела жениха и которую хотели сжечь в жертву мне?
– Ну, так. Общаемся.
– Она пригласила меня на бал. Причем так… безапелляционно. Я честно растерялся, потому что обычно девушки стесняются и нервничают, а не говорят так, словно я их подданный. Но у меня есть девушка, и… я подумал, ты бы могла объяснить Рине, что я… не имел в виду того, о чем она подумала.
– Ты что, согласился идти на бал с Риной, а теперь просишь меня, чтобы я за тебя отказала ей? – обалдела я.
Мы шли по коридору к столовой, и я уже дважды пожалела, что решила выйти к ужину. Надо было начинать с утра! С утра я слишком сонная, чтобы так удивляться тому трындецу, который происходит вокруг.
– Я не соглашался. Я промолчал. А она сказала: «Отлично, мое платье будет розовым, и хорошо, если ты подаришь букет ему в тон». И ушла.
Да… можно вывезти принцессу из дворца, но очень сложно ввезти в нее понимание, что власть закончилась.
– Так ты мне поможешь? Делл, я тебя умоляю! Мне конец, если об этом узнает невеста!
– Поделом тебе.
– Деллин!
– Что? В прошлом году тебя не волновали такие мелочи, как две приглашенные на бал девушки. Кинешь ее перед самым началом, как показала практика, самое страшное, что может случиться, – тебе заварят дверь.
