Не любил её. Не любил никогда.
Фелиция была его бельмом.
С этими мыслями сердце сладостно трепещет в груди.
Я. Я стала для Леона всем. Вместо законной супруги.
Он даже похороны её не оплакивал. Живет так, словно ничего и не было. Не было того ужасающего несчастного случая.
— Пойдём ко мне, сладкая! — Леон ударяет ладонью по воде, взметая тысячи брызг. Потом зачёрпывает немного и направляет воду в мою сторону. Плещется, резвится, словно морской котик.
Ох, у Моретти совесть тоже не чиста, на его руках — куча кровавых делишек, но почему-то именно сейчас я чувствую себя абсолютной грешницей, которую черти поджаривают на сковороде. Меня кусают за пятки сомнения. И уверена, что мне жарко даже не из-за аномально высокой температуры, а из-за того, что совесть пожирает меня живьём.
— Улыбнись, Клубничка. Что с тобой? — недоумевает Леон.
Мой любимый бандит подплывает к бортику бассейна и опирается накачанными ручищами о плитку. Я откровенно любуюсь бронзой его тела и литыми мускулами, чувствуя, как предательски быстро намокают трусики. Опять… Я какая-то озабоченная, честное слово! Так трудно соображать и замышлять что-то гадкое, когда рядом со мной находится прекрасный и невероятно знойный мужчина!
— Итак… Что тебя гложет?
— Ты так спокоен. Плаваешь. Резвишься в бассейне, а тут… вообще-то погиб человек! — выпаливаю я.
Леон сощуривается. Сложно сказать, о чём он думает. На дне его тёмных глаза движутся чёрные вихри, гипнотизируя меня.
— Да. Я ничуть не сожалею. Но если тебя угнетает обстановка, я обновлю тут всё.
— Что? — приоткрываю рот от изумления.
— Да! — Леон выбирается из бассейна и садится возле моих ног, положив голову на мои колени. — Обновим интерьер, займёмся ремонтом. Я позволю обставить тебе тут всё. По твоему вкусу.
— Боюсь не справиться с этим, — шепчу, едва сдерживая слёзы от нахлынувших эмоций.
— У тебя в помощниках будут лучшие дизайнеры, — небрежно обещает Леон и подхватывает меня на руки, унося в дом.
Не позволяет вырваться из жаркого плена… Ни на секунду!
Властный и порочный дьявол получил меня в своё полное распоряжение и постоянно находится рядом.
Проклятье…
Я думала, что Леон потянет с ремонтом ещё немного. Но уже на следующее утро весь дом встаёт с ног на голову. Начинается суматоха и слуги летают по дому, словно на ракетах.
— Что вы затеяли? — крикливо справляется синьор Алонзо, взирая с самого верха балкона на беготню слуг и толпы рабочих, с самым важным видом измеряющих всё кругом.
— Ремонт, дед.
— Ремонт… Какого чёрта? Терпеть не могу запах краски, а эти болваны. Ну? Откуда ты их взял? — дед запахивает свой халат, начинает дымить трубкой и спускается к нам. — У них есть сертификаты?
— Дед, не дыми. Это вредно для моего ребёнка! — ревностно отзывается Леон, уводя меня в сторону.
Дед пререкается с внуком и вступает в небольшую перебранку. Но всё оканчивается тем, что теперь ещё и активный старикан суёт свой итальянский нос буквально всюду!
О, эта кутерьма выбивает из меня дух и почти лишает сил. Выпивает досуха. Но должна признаться, это даже захватывает. Я никогда не имела возможности украсить квартиру в России так, как того хотелось бы мне. Но сейчас у меня в распоряжении есть море финансов и возможностей — Леон разрешил действовать на полную катушку, а дед, посмеиваясь, наблюдает за моими потугами, словно оценивая, получится ли из меня хорошая хозяйка или я годна лишь на то, чтобы обслуживать член Леона Моретти.
Кутерьма и переполох становятся для нас привычными. Слуги перетрясают весь дом и складывают вещи в коробки. Сортируют их, разделяя на то, что подлежит выбрасыванию, и то, что ещё нужно сохранить и потом, после ремонта, расставить по своим местам.
Глядя на длинные шеренги коробок, меня посещает мысль. Вот он, мой шанс! Избавиться навсегда от гадкой улики, которая лежит позорным, чёрным пятном на моей совести и отравляет мои дни гнусным напоминанием о предательстве.
Улучив свободную минутку, я торопливо сую телефон в одну из коробок, которые отправятся на мусорную свалку.
— Вам не стоит утруждать себя, — раздаётся голос позади. — Это вообще-то работа прислуги, синьорита!
Я так замираю на месте, будто обмерла. Но потом заставляю себя обмотать коробку ещё одним слоем липкой ленты. Оборачиваюсь с лёгкой улыбкой, заявляя рабочему:
— Никак не привыкну к роли хозяйки, — от волнения я не сразу понимаю, что вымолвила фразу на русском и, верно, рабочий ничего не понял.
Да и всё равно, если честно! Дело сделано…
— Составишь мне компанию за ужином? — Леон перехватывает меня на выходе.
Я вытираю потные ладошки о комбинезон, поправляю выбившуюся прядь волос.
— Да, конечно. Только переоденусь и приведу себя в порядок.
— Не стоит, — в тёмных глазах Леона пляшут смешинки. Непривычно видеть его в простой тёмно-серой футболке и джинсовых шортах. Передо мной словно находится другой человек! — Давай поедем и перекусим, как простые смертные!
Он увлекает меня за собой, лишая возможности сказать ему «нет».
— Там подают чудесные панцеротти… — разглагольствует Леон, ведя на выход.
— Этим лишь бы свалить и прогуляться, — слышится фырканье деда за нашими спинами. — Ладно, идите… Я сам распоряжусь этим барахлом!
Я оборачиваюсь и с небольшим нажимом говорю, смотря на коробки:
— Это мусор, его нужно выбросить…
Дед проводит рукой по коробкам:
— Разумеется. Идите… — и отправляет нас прочь властным взмахом руки.
В суматохе ремонта время летит незаметно, как стрела, запущенная рукой опытного стрелка. После того, как я избавилась от телефона, я смогла, наконец-то отпустить себя и начала дышать полной грудью.
Сейчас мы с Леоном вместе поедем на третий скрининг.
В прошлый раз, когда мне делали УЗИ, Леона не было со мной рядом. Мы должны были узнать пол малыша. Но узист сказал, что малыш прячется. Так я передала Леону эти слова, вместе с фотографией крохотного Моретти.
Леон улыбался до самого вечера и не расставался с фотографией. Он целовал снимок и меня целовал. Он положил фотографию в бумажник и сказал, что будет любоваться ей каждую свободную минуту.
Я впервые увидела хищного зверя таким… ласковым.
И да… я разрыдалась. Как ненормальная. От безумного счастья и мощнейшего умиления.
Боже, это было так трогательно.
На третьем скрининге мы обязательно будем вместе.
А что же будет, когда Леон узнает пол своего ребёнка?
