— Суки, — Леон тихо рычит, сжимая кулаки.
Он не может подойти ближе. Я хнычу, на разрыв души, начинаю раскачиваться на долбанном стуле, но меня мгновенно осаждают.
— Не дёргайся, иначе пулю всажу в лоб. Сначала тебе, потом чпокарю твоему, — холодное дуло пистолета втыкается в центр спины, между лопаток.
Замираю. Слёзы сами по себе скрапывают с щёк. Пустым взглядом я смотрю на любимого и молюсь, чтобы Боже нас пощадил. Свои взглядом я без слов демонстрирую Леону все свои чувства. Извиняюсь перед ним. В сотый, нет, в миллионный раз подряд.
Простил? Простил, же! Иначе бы не пришёл.
Леон. Леон. Леон.
Как же сильно, безмерно, безумно, неистово сильно я тебя люблю.
— Девчонку отпустите, — грозно приказывает Моретти. — Я один пришёл. Безоружен, — руки вперёд выбрасывает.
— Вот это да? Что, Моретти реально из-за девчонки рискнёшь всем? Даже своей шкурой? Это тупо.
— Это чувства, — спокойно возражает Леон. — Их не за какие деньги не купишь. Я жизнь за Лину отдам. Тебе, жирному мешку это не понять.
Слова Леона бьют в самое сердце.
И снова меня совесть раздирает на клочки.
Как я могла предать? Как?
Не он был чудовищем. О, нет! А тот, от кого я никогда не ожидала ножа в спину. Чудовищем оказался Серёжа. Тот, с которым мы вместе выбирали обручальные кольца и собирались пожениться.
* * *
— Значит, ради спасения её шкуры ты готов… на всё, — глумливо говорит Злобин. — Что ж… Давай, — машет стволом в сторону стола. — Мои юристы всё подготовили.
Из толпы прихлебателей Злобина отделяется высокий, крепкий мужчина с залысинами на голове. В правой руке зажата ручка дорогого кожаного портфеля. Он подходит к столу, начиная раскладывать бумаги. Наверное, это юрист. Он никуда не торопится, раскладывает бумаги ровными стопками и только потом, осуществив задуманное, выпрямляется.
— Всё готово, Борис Глебович, — произносит мужчина с лёгкой отдышкой, промокает платком пот, выступивший на лбу. Он с опаской косится на обилие оружия и заметно нервничает. — Можно подписывать бумаги.
— Хорошо. Далеко не уходи, Чащин. Проверить надо будет, чтобы итальянская рожа всюду, куда надо, подписи поставила… — диктует Злобин.
— Что это? — шепчу еле слышно.
Сергей присаживается рядом со мной на корточки, нагло кладёт свою лапу мне на колено и продвигает пальцы выше по ноге. Леон стремительно оборачивается, бросившись в мою сторону.
— Убери от неё свои лапы! Или сделки не будет! — рычит, словно зверь, сверкает тёмными глазами.
Его останавливают в ретивом броске, удерживая вчетвером. Сергей глумливо просовывает руку дальше между моих бёдер.
— И что ты мне сделаешь, если я трону её за куночку?
При этих словах Сергей щиплет меня за промежность. Больно становится так сильно, что я вскрикиваю очень громко.
— Сергей! — прикрикивает Злобин. — Потом развлечёшься.
— Убью. Всех! — обводит тяжёлым взглядом собравшихся Леон. — И тебя. И тебя… А тебя, — выплёвывает в сторону Сергея. — С особым удовольствием.
— Ты не в том положении, чтобы командовать!
Сергей неохотно выпрямляется, но напоследок лапает, будто невзначай, меня за грудь.
— Подписывай бумаги, макаронник! — Борис Злобин потирает пухлые ладони от нетерпения, гнусно хихикая.
По моему лицу катятся слёзы. Я кляну себя за глупость и доверчивость. Если бы я раньше разглядела в Сергее плохое, ничего этого бы не было. Слёзы крапают из глаз произвольно, блузка насквозь промокла, словно я её надела сразу же после стрики. Я даже не могу их вытереть, потому что руки крепко-накрепко связаны за спиной.
Сквозь мутную завесу смотрю, как Леон опускается на стул, начинает подписывать бумаги. Его спина держится идеально ровно, плечи расправлены. Он ставит подпись в нужных местах, но делает это неторопливо. Будто на него не наставлено множество стволов.
Я восхищаюсь его выдержкой и умением владеть собой в экстремальных ситуациях. Я едва живая от всего, что происходит, но в Леоне чувствуется мощь и стальной характер. Дай бог нам выйти живыми… из этой заварушки!
Но не успела я начать молиться, как сбоку раздаётся приглушённый голос Серёжи. Он смакует свои слова, говоря:
— Он не уйдёт живым, — говорит Сергей вполголоса. Как будто хвалится передо мной своими планами. — Как только Моретти подпишет все бумаги, его схватят. В особняк Моретти уже направили нужных людей. Старика, ребёнка… всех пришьют. От клана Моретти не останется ни следа. Мой отец получит рынок и влияние не только в России.
— Ты чудовище! Всё ради денег?!
— Таков наш суровый мир, Лина, — деланно тяжело вздыхает Серёжа. — Своё место под солнцем всегда нужно заслужить. У меня влиятельный отец, но, чтобы занять место рядом с ним, я должен был доказать, что достоин этого…
Вот так. Это всего лишь задание для Серёжи. Проверка на прочность собственным отцом.
— Так долго тянул, — всхлипываю. — Почему?
— Думал, всё рванёт быстрее, — откровенничает бывший парень. — Но не вышло. Папа дал мне полную свободу действий. План и его осуществление были полностью моей задачей. Старался, как мог, — прочищает горло. — Сначала я хотела разрушить бизнес Леона изнутри. Но ты мне планы подпортила, залетев. Потом Моретти оградил тебя так, что не подобраться было. Пришлось импровизировать…
— Если бы не получилось? — спрашиваю я, чтобы потянуть время.
— У меня было парочку вариантов, которые я придумал на всякий случай. Но всё же вышло, как нельзя лучше. Смотри, мой папа богатеет с каждой секундой. Я — тоже, ведь теперь я по праву займу место по правую руку Злобина. Ведь как только мой старый хрыч отбросит копыта, именно я возглавлю империю, — заявляет довольно. — Жаль, только ты меня разочаровала. Шлюшка…
— Что?! Да как ты смеешь?!
— А что такого? Ведь ты ещё задолго до развязки к Моретти прикипела. Удовольствие получала. Не ври, — шипит злобно. — Не ври, что это не так! Наши люди издалека следили, как ты кайфовала рядом с ним.
— Да, — признаюсь. — Я испытывала счастье и сгорала от стыда в начале, думая, что тебя обманываю. Надо было просто отдаться чувствам и забыть про тебя. Сразу же.
— Большой хер решает всё? — спрашивает Серёжа с ярким презрением.
— Леон — настоящий мужчина, а ты — слизняк. У тебя бы никогда не хватило сил справиться с Леоном, как мужчина. Поэтому ты решил действовать через меня. Только трусы впутывают в мужские разборки женщин…
Я бросаю взгляд на Серёжу, видя, какой злостью наливается его лицо. Он разочарован и зол, мои слова уязвили Сергея. Но значит ли это хоть что-то, когда мы находимся в руках врага?
