Сегодня Иэн, вопреки обыкновению, молчалив. Он знает, что должен делать – выполнять свою работу, – однако тянет с этим. Он уже несколько раз открывал рот, но смотрел на Мэрайю, и ему хотелось еще немного отложить начало конца.
– Пойду-ка я, пожалуй, – зевает Мэрайя.
Она оглядывает крыльцо: не оставила ли здесь Вера каких-нибудь вещей? Ворча, подбирает пару ботинок. Потом видит потрепанную Библию в кожаном переплете и, думая, что девочка нашла ее где-нибудь в домике, пытается спрятать книгу в складках своего пледа, пока Иэн не заметил:
– Вообще-то, это моя.
– Библия?
Он пожимает плечами:
– Я часто отталкиваюсь от нее, когда пишу свои тексты. И вообще, это прекрасное чтение. Хотя, разумеется, я воспринимаю то, что в ней написано, как вымысел, а не как факт. – Иэн закрывает глаза и закидывает голову. – Ах, черт, я вру вам, Мэрайя!
Он чувствует, как она напрягается, мысленно отстраняясь от него.
– Что, простите?
– Я вам солгал. Сегодня я читал Библию просто потому, что… потому, что захотел. И не только в этом я не был с вами честен. Я позволил вам думать, будто я специально полетел за вами в Канзас-Сити, но на самом деле у меня, вероятно, уже был куплен билет, когда вы еще даже не собирались никуда ехать. Я часто приезжаю сюда, чтобы кое с кем повидаться.
– Кое с кем, – повторяет Мэрайя, и хотя Иэн ожидал услышать в ее голосе холодность, ему все равно очень неприятно.
Она, наверное, подумала о продюсере, режиссере документального кино или еще о ком-нибудь, кто захочет сделать жизнь Веры достоянием общественности.
– С родственником, у которого аутизм. Майкл живет здесь неподалеку в специальном заведении, где за ним ухаживают. Самостоятельно жить в большом мире он не может. Я никому о нем не рассказываю: ни продюсеру, ни моим помощникам. Это информация для меня очень личная. Когда я увидел вас с Верой в самолете, то знал, что вы подумаете, будто я за вами слежу. Мне не хотелось говорить вам, зачем я приехал на самом деле. Поэтому я сделал то, чего вы от меня ждали, – увязался за вами. – Иэн проводит пальцами по волосам. – В итоге произошло нечто не входившее в мои планы. – Он отводит взгляд в сторону. – Вера… Она целыми днями у меня на глазах, и чем больше времени я с ней провожу, тем чаще спрашиваю себя: может, я ошибался на ее счет? – Он с трудом сглатывает. – Днем я навещаю Майкла, потом возвращаюсь сюда, вижу Веру, и в голове у меня так и крутится: «А вдруг? Вдруг она говорит правду? Вдруг она могла бы вылечить Майкла?» В следующую же секунду мне становится стыдно. Разве можно мне, известному скептику, верить в такие вещи? – Иэн поворачивается к Мэрайе; его глаза блестят, голос дрожит. – Ей это правда под силу? Она действительно совершает чудеса?
По глазам Мэрайи он читает, что она смотрит на него как на человека, который страдает. Она берет его за руку и тихо говорит:
– Конечно, мы съездим с вами к вашему родственнику. Если Вера сумеет чем-то помочь – поможет, а если нет, то, значит, вы не заблуждались.
Не говоря ни слова, Иэн подносит ее руку к губам. Казалось бы, он воплощенная благодарность. Микрофончик и маленький диктофон, спрятанные в его одежде, только что зафиксировали обещание, полученное им от Мэрайи.
26 октября 1999 года
Локвуд – неприятное место. Коридоры выкрашены в цвет фисташкового мороженого. Двери тянутся унылыми рядами, к каждой приделан ящичек для медицинской карты. Комната, куда мистер Флетчер приводит Мэрайю и Веру, гораздо симпатичнее остальных. Здесь есть полки с книгами и столики, на которых разложены игры. Звучит классическая музыка. Вере вспоминается библиотека в Нью-Ханаане, только там не было медсестер в мягкой белой обуви.
Мама почти ничего не объяснила Вере. Только сказала, что у мистера Флетчера есть больной родственник, которого нужно навестить. Вера не стала возражать: сидеть в домике у озера ей давно надоело. А здесь в некоторых комнатах есть телевизор. Может, ей удастся посмотреть канал «Дисней», пока взрослые разговаривают.
Мистер Флетчер идет к угловому столику, за которым сидит человек с колодой карт. Тот даже не поворачивается к посетителям, а только говорит:
– Иэн пришел. Во вторник в три тридцать. Как обычно.
– Как обычно, – повторяет мистер Флетчер, чей голос сейчас кажется странно высоким и резким.
Когда мужчина, сидящий за столиком, оборачивается, Верины глаза расширяются: она приняла бы его за мистера Флетчера, если бы настоящий мистер Флетчер не стоял рядом.
От удивления Мэрайя открывает рот. Близнец?! Теперь все становится понятно: почему Иэн никому не рассказывал о нем, почему ездил к нему регулярно, почему так хотел устроить для него встречу с Верой. Их с дочкой Иэн попросил пока не приближаться, а сам медленно подходит к брату:
– Привет, Майкл.
– Бубновая десятка. Восьмерка треф.
Карты одна за другой веером ложатся на стол.
– Восьмерка треф, – повторяет Иэн, садясь.
Иэн сказал Мэрайе, что у Майкла тяжелый случай аутизма. Для выживания ему необходимо очень строго поддерживать определенный порядок, любое нарушение которого выводит его из равновесия. Даже столовые приборы на салфетке всегда должны лежать одинаково, а визиты Иэна должны длиться час, и ни минутой дольше. Еще Майкл не выносит прикосновений. Иэн говорит, это навсегда.
– Пусти, – шепчет Вера, пытаясь высвободить свою руку из материнской.
– О нет, – говорит Майкл, когда ему выпадает туз.
– Туз в рукаве, – произносят братья в унисон.
Что-то в этой сцене глубоко трогает Мэрайю. Иэн сидит в нескольких дюймах от человека, которого можно принять за его отражение в зеркале, и пытается откликаться на ничего не значащие слова. Поднеся пальцы к повлажневшим глазам, Мэрайя запоздало понимает, что выпустила руку дочки.
– Можно мне тоже поиграть? – спрашивает Вера, подойдя к карточному столу.
Иэн замирает в ожидании реакции Майкла. Тот смотрит на брата, на незнакомую девочку и снова на брата, а потом начинает истошно кричать:
– Иэн приходит один! В три тридцать во вторник! Не в понедельник, не в среду, не в четверг, не в пятницу, не в субботу, не в воскресенье! Один, один, один!
Взмахнув рукой, Майкл сбрасывает карты со стола. Они падают ему на колени и на пол. На крик прибегает медсестра.
– Вера, пойдем, – говорит Мэрайя, но девочка продолжает ползать по полу, собирая разбросанные карты.
Майкл, раскачиваясь, отмахивается от успокоительных слов медсестры, даже не думающей к нему прикасаться. Вера смущенно кладет карты на стол и с любопытством смотрит на взрослого мужчину, который ведет себя как ребенок.
– Мистер Флетчер, думаю, вашим друзьям лучше уйти, – мягко говорит медсестра.
– Но…
– Прошу вас.
