В этот момент в дверь постучали, и в комнату вошёл мент. Он был очень недоволен и сказал, что на нас поступила жалоба, и всем следует разойтись. Я удивился оперативности работы нашей милиции (или полиции?), но потом понял, что мент, скорее всего, просто живёт этажом ниже.
4
От художницы Лили я переместился в Медведково. Там я снимаю комнату по соседству с двумя геями, Пашей и Романом. Они живут в одной комнате, я – в другой. Дверь в свою каморку я на ночь запираю на замок. На всякий случай.
В этой предосторожности, впрочем, нет необходимости. Геи совсем не опасны и очень добры ко мне. Паша – мой дядя, а Роман пишет стихи.
На полу у меня лежит сумка с вещами. Там носки, трусы, рубашки и свитера. Рядом с сумкой стоит гитара и два пакета с семейными фотографиями и детскими тетрадками. Больше никакого имущества у меня нет и по наследству не перейдёт.
Думаю, я принадлежу к пролетариям. У пролетария нет ничего, кроме его рабочих рук. У меня нет ничего, кроме головы. Про мои руки толковать нечего. У меня они из жопы растут.
С двух сторон комнаты тянутся стеллажи. Один стеллаж полностью заполнен фантастикой. Муж хозяйки квартиры купил эту фантастику у своего друга по кличке Борода, чтобы таким образом подбросить ему денег.
Борода любит разбивать кулаком деревяшки и кроме этого, кажется, мало на что годен, зато он сохранил детскую непосредственность и живёт в воображаемом мире самураев и космических первопроходцев. Он вызывает у меня симпатию.
Как-то он стукнул своего отца пяткой по лбу. Кажется, он воевал. У Бороды нет бороды.
Больше я о нём ничего не знаю.
У меня стоят его книги, вдоль всей правой стены. С цветастых обложек смотрят мускулистые парни с бластерами. Они ужасно круты. А вот и мошенник Джимми ди Гриз, космический аналог Остапа Бендера. Он довёл до совершенства технику отъёма денег у инопланетян, только в отличие от Остапа он не чтит Уголовный кодекс. Сломать психику этому парню невозможно, недаром его кличут Крысой из нержавеющей стали. Джимми – такой же символ девяностых, как и акционерное «Общество гигантских растений», прообраз МММ из пророческой книжки для детей, ставших в девяностые взрослыми.
Как сказала девушка, которую я как-то раз привёл сюда на ночь, кажется, будто спишь в книжном магазине.
Второй стеллаж весь заставлен виниловыми пластинками с классической музыкой. Это часть коллекции мужа хозяйки квартиры. Большинство пластинок нажиты им путём торговли молдавской водкой в те же 90-е.
За квартиру втроём с геями мы платим всего 15 000. Это дёшево и удобно для всех.
По возвращении от Лили я иду на кухню, достаю свою трубку и курю, пока меня не стошнит.
5
Когда я проснулся, Паша сидел на кухне и тоскливо смотрел на бидон со спиртом, а за окном снова шёл позавчерашний снег. Сильный ветер так крутил его, что из коридора казалось, будто снег идёт вверх. Хлопья поднимались от нижней рамы окна и, залетая в форточку, падали Паше на голову, в его жёсткую и чёрную, как смоль, шевелюру.
Я закрыл форточку. Тогда Паша обнаружил моё присутствие и, посмотрев на меня, как мне показалось, мертвенным и страшным взглядом (один глаз у него заплыл), сказал:
– Рома снова ушёл.
– Хочешь выпить? – спросил я, подумав.
– Мне нельзя пить. Мне нельзя курить. Я не могу думать. Я не могу не думать.
– Вернётся, – неуверенно подбодрил его я. – Не грусти.
Когда они ссорятся и Рома уходит, Паша временно повреждается в уме. Иногда он швыряется отвёртками и утверждает, что я разрушил его жизнь, потому что моё появление в квартире усложнило его отношения с Ромой. Иногда он падает на колени и просит его за что-нибудь простить – как правило, за что-то столь несущественное, что я сам не помню, о чём идёт речь. А бывает, что его, как сегодня, охватывает апатия. Он не знает, вернётся ли Рома, и каждый раз переживает его уход как Апокалипсис.
Однако мне пора на работу. В лифте и на первом этаже пахнет куриным помётом. Откуда в московском доме взялся этот запах – я не знаю. Но в том, что это куриный помёт, я уверен. В посёлке, где я родился, курятник был прямо возле дома. Там пахло именно так. Я даже почувствовал некое подобие застарелого детского страха, потому что в том курятнике жил бешеный петух, который вечно нападал на меня и гонял по всему двору. На секунду мне показалось, что сейчас он выскочит из-под лестницы, но ощущение тут же испарилось.
Когда я вышел из подъезда, снега не было, словно он шёл только в нашем отдельно взятом окне.
6
На дорогу уходит полтора часа, всё это время я сплю.
Но вот я пришёл.
Я здороваюсь, сажусь за свой компьютер и вижу на клавиатуре оставленное для меня заботливым диспетчером письмо. Оно пришло по обычной почте из Новосибирска и написано от руки.
Здравствуйте, уважаемое издательство. Мне 22 года, я занимаюсь поэзией. Пишу стихи в стиле философия, фантастика, но есть и романтического стиля. Романов, детективов не пишу, в основном поэзия. Очень хочется сотрудничать с Вашим издательством! С уважением к Вам.
И подпись – Марина.
Каждое слово выведено огромными, трогательными буквами, чтобы мне легче было прочитать.
Мёртвый ничего уже не может.
И ничего ему уж не поможет.
А кладбище хранит зловещий хлад могил…
Офисные пространства утром заволакивает невидимая пелена. Изредка выныривают голоса и головы.
– Ах, принтер мой, принтер, – причитают они, – принтер мой, принтер.
Потом их снова поглощает туман. Когда горели торфяники, он был видим.
– В Москве пройдёт аттракцион «летающий еврей», – недоуменно зачитывает новость один из голосов, и его подхватывает Хор взыскующих принтера:
– Он отказывается печатать.
– Он печатает всё, что угодно, кроме моих файлов.
В телефонной трубке кто-то кряхтит. Это переводчик Тагора. Ему много-много лет.
– Вы мало мне платите.
– Это стандартные расценки.
– Поймите, я – патриарх современной литературы. Вы должны платить мне больше.
– У нас все патриархи.
– Нет, вы не понимаете. Я – лауреат Сталинской премии. Я – поэт уровня Пастернака.
– Извините, я плохо слышу, что-то с телефоном. Алло? Алло?
Туман, и только слышен перестук клавиш.
– Серёжа, тебе техреды звонят.
– Алло?
– Готов ваш Джонни Депп, забирайте.
Джонни Депп – это Джон Донн. Рембо они называют… да, правильно, Рэмбо.
– Серёжа, где файл книги «Чёрный карлик»? – это Оля из договорного отдела. – Там наследники есть?
