Маричка попробовала встать.
– Сиди-сиди, я тебе еще чайку подолью. Зови меня баба Зина, все меня так величают, а кто не величает, тот ругает тоже так. – Неизвестно откуда в руках бабы Зины образовался чайник, пузатый и в яркий горох. – Натерпелась страху-то? Расскажи-ка мне, что случилось. Да смотри, внимательнее будь, ничего не упускай.
Маричка повиновалась, напиток-зелье развязывал язык; в те моменты, когда Маричка не могла подобрать слова, описания отлично складывались и были даже образными. Девочке казалось, что баба Зина получает удовольствие от повествования: та прикрыла глаза, откинулась на спинку стула и загадочно улыбалась, поглаживая колени.
– Ну надо же. – Баба Зина открыла глаза не сразу после завершения рассказа, а немного помедлила, пожевала губами тишину и запах чая. – И что ты об этом думаешь?
– Я не знаю… Кто-то хотел узнать, что я могла видеть. Может быть… – Маричка почесала подбородок, влажный от испарений горячего напитка, чай остывал подозрительно медленно. – Может быть, он так спрашивал, потому что сам не может видеть?
– А вот это ты не дурында! – Баба Зина хлопнула ладонями по коленям и рассмеялась. – Внимательная. Недаром Василь с тобой связался.
Маричка поймала острый взгляд зеленых глаз и замерла, старушка будто сканировала ее, никогда прежде на Маричку так пристально не смотрели, ничего не скроешь.
– Хорошо… Еще чайку? – Маричка отрицательно покачала головой, но на этот раз ее чашка наполнилась даже без помощи чайника, Маричка ойкнула, а баба Зина пощекотала спинку Муськи. – Я расскажу тебе кое-что об этом доме, а ты слушай так же внимательно, как умеешь смотреть.
Мы живем в известном вам мире уже очень давно. Вернее, это вы живете в нашем мире, но не подозреваете об этом. Живете и используете. Оглянись вокруг: только дома, дома, дома, машины и дороги, самолеты и поезда, офисы эти ваши… Люди вообще людьми быть перестали, они или водители, или пешеходы, или родители, или пенсионеры, или компьютерщики, или зубные врачи, или Валентины, или водолеи… Потому что не замечают мелочей. Любят обобщать, любят строить, любят большое и шумное. Мы затерялись, почти истерлись, поэтому нас и не видно. Кто обращает внимание на лифт, в котором едет, на странные цветы на балконе соседа, на стук застенных стрижей в батареях? Это же просто машины, окна и приспособления. Никто не обращает внимания на приспособления, хотя у каждого из них свой характер и своя цель… И у людей свои цели. Но и те – не любовь, не семья, не радость, а ЦЕЛИ. А мы – потустороннее, неизведанное, загадочное. Потому что никто не приглядывается. Нам уже дали собирательное имя, и больше можно не обращать внимания. Иногда, изредка, кто-то спотыкается и замечает нас. Либо тут же забывает, потому что у него цели, либо долго всматривается и начинает понимать.
Нас много, но мы рассажены редко, потому что нет для нас ничего важнее, чем сохранить СЕБЯ в мире домов и общих слов. Иногда мы собираемся вместе, но быстро надоедает, разъезжаемся… Я вообще больше пригород люблю. У меня там квартирка есть, возле нее дуб большой, а за домом лес. В лесу лучше дышится, чем в городе… Здесь я наездами, чтобы помочь, если что. Девочек каких чаем отпоить, кошку погладить, знаешь, мелочевки всякие. Так вот… В этом доме – почти заповедник. Слишком уж условия были хорошими. Кого тут только не собралось! Видишь ли, сложно найти более тихое местечко для своих дел, чем многоквартирный дом: тут все в квартирах, целях, работе, никому и дела нет, что у водяного счета за горячую воду заоблачные, а вот в первом подъезде на четвертом этаже живет говорящий Мышь, цитирующий по ночам то Булгакова, то Солженицына. Это же просто шум и коммуналка… Тут спокойно почти всегда. А при желании можно ускользнуть в любой уголок мира. Главное, вовремя заметить, как много нас собралось в одном месте. Вот тут-то и начинается самое интересное.
Не все из нас владеют магией, но те, у кого она есть, становятся только сильнее, если потусторонних рядом больше. Кто-то с умом распоряжается такой добавкой, кто-то добровольно передает ее на благотворительность, кто-то хранит в необычном месте. Видишь ли, после долгих противостояний мы решили, что нельзя магией злоупотреблять, сдерживать ее нужно, чтобы она не причинила никому вреда. Вот Василь и собирал ее по всему свету да по новичкам в доме: у кого уговорами, кто сам приходил… Приносишь вещичку, отдаешь в надежные руки – и живи спокойно, никто не причинит тебе зла, ведь часть тебя надежно спрятана, из нее всегда можно вырастить новый саженец. Вот только ты, девочка, на собственном опыте убедилась, что не все такие бескорыстные. Иногда находятся собиратели, готовые на все, чтобы завладеть еще одной крупицей волшебства и тайны, а потом обратить ее во зло. Это ведь поначалу легко, отдать часть себя, вроде как скинул пяток килограмм, на силы наши этот вес никак не влияет, но стоит только утратить ее насовсем, так, что никак не вернуть, как вслед за ней тянутся из тебя все-все жилы, истончаешься будто…
Маричка во все глаза смотрела на бабу Зину, та как будто преобразилась: пряди густых волос мягкими волнами выбились из-под косынки, морщины на лице разгладились, вместо лукавого блеска в глазах сквозила уверенность и отчаянная отвага.
– Мы долго жили припеваючи, не ждали скорого вторжения, хотя кое-какие знаки были. Вот только знаки – не запрещающая находку магия. Они могут, как зерно из мешка, сыпаться, а где мешок – и не найдешь. Уж сколько мы принюхивались, сколько колдовали, а норы охотничьей так и не нашли! Сейчас, когда ты попала в их лапы, – а я уверена, что их несколько, по одному они не ходят, только стаей, – мы ясно понимаем: не на кофейной гуще нужно гадать, а на ритуальной крови. Охотники затаились знатно, да и времени прошло всего ничего, как Василь их почувствовал. Думали мы, что успеем, легко обдурим безмозглых проглотов, а они не так просты оказались. Твой визави так и вовсе… Редко такие встречаются в последнее время. Вот сейчас Василь лифт-то наш подлечит, кое-кто в гости зайдет – и начнем думу думать.
Маричка молчала, а взгляд ее рассеянно скользил по стенам квартиры. Что же это такое происходит? Куда это она попала? Что за Охотники такие? Во что ввязалась? Уже домой, наверное, пора… Хотя какое уж сейчас домой?..
– Знаю, все знаю, что думаешь, голубушка, за дом не волнуйся, но мы тебя так просто отпустить не можем, ты нам очень уж нужна, раз становишься внимательной и так заинтересовала наших врагов. За тобой теперь глаз да глаз нужен… Я тут уже немножко со временем поколдовала, минутки-секундочки заговорила, оно теперь для нас только, никто не заметит, что ты из школы запаздываешь… Ну! Что смотришь? Спрашивай уже, как наслушала.
Маричка поглубже вдохнула:
– А вы, баба Зина, кто?
– Хороший вопрос, молодец! – Баба Зина улыбнулась, в руках ее возникла такая же глиняная чашка, как и у Марички. – Я, голубушка, Баба-яга. Да нечего так пугаться-то, сказок, что ли, перечитала?! Пей чаек-то… Я, как вы выражаетесь, работаю… только работаю со временем. С направлением, с ответвлениями, с течением, с путем его обратным и вперед устремленным. Непростая, хочу сказать тебе, задачка. Сколько людей, столько и дорог времени, а тропинок так в сотни раз больше. Иногда такие карты вырисовываются, что сразу и не сообразишь, что куда… Бывала в лабиринтах небось… Это вам не Иванушку за колобком пускать.
