Люся летит по тоннелю.
С ней славный отряд человеков!
Продолжение Люся так и не услышала. Возможно, никакой песни не было. Снова шалило воображение, отражали чьи-то мысли бесконечные стены. Может, и наоборот… Призраки подсказывали Вадиму слова его песен. «Порваны струны, треснула дека, старый тоннель покрывается снегом, Люся летит по тоннелю!» Из-за солнечного света, гулявшего по телу, Люсе казалось, что все вокруг пишут и поют песни.
Впереди тебя – тьма.
Позади тебя – тьма.
Если хочешь забыть себя,
Ты лети со скоростью забвения!
Какая красивая и странная песня, откуда она? Настырно капала вода – она задавала ритм путешествию. Люся заметила, что Кроты подстроили свои шаги в такт каплям. Ритм нужен – всякой песне и любому путешествию, чтобы идти вперёд. Там, впереди, проход сужался и превращался в расщелину. Впереди забрезжил свет. Друзья приостановились. Рита вопросительно взглянула на Люсю, но и девушка-дух не знала, откуда красные блики, танцующие на стенах. Вернее, ясно откуда: кто-то жёг костёр прямо в заброшенном тоннеле! Только человек он или дух?
– Ребята, видите? Костёр жгут.
Пламя приближалось.
Глава двадцать первая
Похищение
Запахло дымом, и на стене заплясали изогнутые тени, становившиеся всё отчётливей. Ауэллы! Слава Подземью, это они: кружатся с зажжённым факелом, и неизвестно, где огонь добыли. Танцуют, пляшут, ничего для ауэлл нет приятнее огня! Ауэллы верят, что можно обжечь глазницы и вернуть себе зрение, они слышали о человеческом огне – даре человеческого бога. Они обжигают друг друга, горят, сгорают их длинные волосы, грустное зрелище! Люсе было бы жаль таких волос. Ауэллы вскрикивают от боли и поют какую-то песню. Видит тьма! Даже если они вернут себе зрение, то тут же умрут от зависти к красоте друг друга. Одна ауэлла, что посмелее, подлетела к Валере, взяла его под руки и завела в хоровод. Люся догадалась: ауэллы чувствуют солнце в людях. Ауэллы – хищницы.
– Человек пахнет солнцем, – прошептала ауэлла. – Любимый запах. Дети солнца красивы. Ты, наверно, красивый. Позволь мне тебя… увидеть!
Люся вздрогнула: сейчас начнётся. Валера не мог вырваться, отступить. Он только оглядывался с какой-то детской беспомощностью. Люся и Рита кинулись вперёд, ауэллы вились вокруг Валеры, подобно пчёлам, охаживали его, уводили дальше и дальше в глубь тоннеля так быстро, что у Люси закружилась голова.
– Стойте, ауэллы! – закричала Люся.
Зыбкие очертания их истаяли.
– Валера! – закричали ребята.
– Бесполезно. – Люся вздохнула.
– Что, что теперь с ним будет? – спросила Векша.
– Ну… Они будут долго играть с ним, кружить хороводы. Пока он не забудет, кто он и откуда. Валера перестанет считать себя человеком. – Люся подумала, говорить или нет правду. И всё-таки сказала: – А потом одна из них возьмёт его глаза.
– В смысле, глаза?
– Ауэллы любят вырывать глаза у людей. Чтобы приставить их себе. Жестокое и бессмысленное хулиганство. Я им говорила, что…
– Ужас, Люся, замолчи, я боюсь, – сказала Векша. – Как их догнать?
– Люся, это всё из-за тебя! Зачем мы взяли с собой духа? Сколько раз залезали – никаких привидений не было!
– Ауэлл, – поправила Люся.
– Мне всё равно, как ты их называешь. Связались с нечистью!
Кирилл был в бешенстве. Он прятал страх за показной злостью.
– Так, – вступилась Рита. – Не кричи, Кирилл. Не обижай Люсю, она наш проводник. Без Люси мы застрянем тут навсегда.
– Не застрянем. Мы идём искать Валеру! – сказал Кирилл.
– Ты же хотел назад, когда начнётся треш, – сказала Рита.
– Найти Валеру невозможно. Ауэллы неуловимы. Они как воздух, – вздохнула Люся.
– Чёрта с два, Люся! Что ж, я… Веди нас наверх.
– Послушайте…
– Наверх!
– Кирилл, мы не можем взять и прервать путь. Мы зашли далеко. Возвращаться глупо.
– Если вы настолько рехнулись, что собираетесь идти дальше с девочкой-привидением, то я пойду обратно один.
– Кирилл!
– А я хочу идти дальше, – сказал молчавший до этого Вадим. – Я знаю, что всё получится.
Люся посмотрела на Вадима с благодарностью. Он единственный сохранял спокойствие, будто бы всё было игрой. А может, всё и было – игрой. Вадим ловил песни во тьме – поэт похож на рыбака. Люся знала, Вадим – поэт, а с поэтом ничего плохого произойти не может. Когда с поэтом случается что-нибудь хорошее, поэт пишет весёлые стихи. А когда плохое – хорошие стихи. Не всегда, конечно. Но Люсе почему-то казалось, что хорошие стихи пишутся непременно про что-то плохое. У людей всегда так.
– Я ухожу, – сказал Кирилл со спокойной чёткостью. Люся увидела его повисшее в пространстве имя: Кирилл – как кристалл.
Он развернулся, чтоб уходить, но ауэллы появились снова – замерцали в узком проёме. Их силуэты светились голубым и расплывались, дрожали в полутьме. Они будто бы дразнили растерявшихся людей.
– Валера! – Все кинулись вперёд, но испуганная Векша в очередной раз шлёпнулась в грязь на ровном месте и заплакала. Маленькая ауэлла замерцала ярче; мерцая что есть мочи, подлетела к Векше и стала кружиться.
– Осторожно! – крикнула Люся. – Не смотри на неё, Векша.
– Это правда, – спросила ауэлла тоненьким голоском, – что любимую девушку Валеры всегда зовут Варла, а девушку Кирилла – Кирла?
– Какая прелесть! – восхитилась Векша, хоть и была испугана. – Какие милые существа. Конечно, нет, откуда вы это взяли? Девушек Кирилла и Валеры могут звать как угодно.
Ауэлла мерцала усиленно, будто надрываясь. Ей было трудно общаться с людьми, однако Векша ей определённо нравилась.
Ауэлла мягко потекла светом. Женственная ауэлла умеет размягчать, её сила как сила сосредоточенной мягкости, сила влажной мерцающей тьмы. Сила ауэллы – её слабость. И напрасно Вадим схватил Векшу за руку, пытаясь удержать! Ауэлла продолжала мерцать рядом, нежно и светло, и словно протекала светом. Любые крепления слабнут в присутствии ауэллы. Механизмы ломаются, гвозди выпадают, всё распадается и расклеивается под голубоватым свечением белёсого существа. Люся оказалась единственной, на кого не действовала сила слабости.
– Соберитесь! – сказала она.
Напрасно. Кирилл-кристалл растекался на глазах. Вадим потух, он цеплялся за подругу ослабевшими руками.
Исчезли ауэллы-чаровницы, и с ними пропала Векша.
– Они удивительные, ауэллы, – сказала Люся. – Мужчина, что проведёт ночь рядом с ними, не сможет смотреть на других женщин.
