Кирилл давно влюблён в Риту, но Рита не знает. Она идёт по неуютному Подземью, мечтает о своём любимом скрипучем диванчике и засыпает на ходу – вроде ещё идёт, но вроде спит. Рита видит сон. Чёрная дыра разверзается перед ней, зовёт, гудит низко-низко… «А-а-а-а», – крик засасывает чёрное. Как бы далеко Рита не зашла, сон будет кружить её, затягивать, нужно бы бежать, а некуда…
Рита почти спит, ноги несут её. Она прикрывает веки, «нет, я не усну», и снова – Дыра тут как тут! Чёрное болото пузырится, засасывает глубже, причмокивает. Рита в болото погружается с головой, там булькают, мерцают тусклые болотные звёзды, что нападали в него за лето. «Звёзды падают в августе, – думает Рита. – Они всегда над нами, даже когда светит солнце. Так же и Лиза всегда укоряет меня во сне… Даже когда светит солнце. Сон продолжается во мне и когда его не видно. Мой сон о звёздах, потонувших в болоте».
– Ребят, – голос Валеры выводит из забытья, – тут какой-то ход, однако. Я пойду посмотрю быстро.
Рита вздрагивает и открывает глаза. «Наверное, я болею, – думает она. – Раз сплю на ходу. И опять снится бред».
– Зачем тебе этот ход, Валер? Вы с ума сошли? Нам нельзя никуда сворачивать, – говорит Рита.
– Слушайте, чё вы так все торопитесь-то, – вступается Кирилл за друга. – Мы идём смотреть на девчонку. Ещё непонятно, какая она на самом деле. Может, она страшная… Как твои трусы, Валер.
– Кирилл! Ты идёшь или нет?
– Пошли. Не бойтесь, мы быстро – посмотрим и всё.
Рита понимает, ситуация снова выходит из-под контроля. Мальчишки, что поделаешь! Она сдувает упрямую чёлку со лба.
Глава двадцать вторая
Лукреций и его библиотека
Если Валера что придумает, его ни за что не отговоришь.
Земляной ход уходил налево. Своды неровные – прорыт не человеком, а огромным неповоротливым существом. Зачем они туда пошли?
В который раз Люся пожалела, что пошла не одна, а с людьми! Вечно они любопытничают, сворачивают, тянет их от прямой дороги. Что там может быть интересного? Ну, какое-нибудь привидение бродит, чёрные глаза-впадины на сияющей морде, или унылый призрак четырёхсотлетней выдержки, чуть ли не со времён Средневековья, завывает, страдает, фэнтези о себе начитался и воображает себя жутким. Зачем парни туда лезут, ну зачем? Приключений им мало? Опять с ауэллами захотелось поздороваться? Ауэллы – едва ли не самое безобидное, что тут может водиться! А если люди-скелеты? Что, если там какая-нибудь секретная хармическая лаборатория? Или обыкновенная ловушка для диггеров!
Люся ожидала чего-то подобного – Кирилл и Валера с криками бежали обратно.
– А-а-а! Человек! Там человек, ребята, запал, уходим!
Видимо, история с ауэллами людей всё-таки впечатлила. Они к каждому шороху относились с осторожностью. А уж человек под землёй! Неслись, толкались, паника накрыла волной. Векша, конечно, отставала, Вадим на неё матерился, подгонял: «Ну давай же, давай!» Кирилл и Валера вырвались вперёд.
Погони не было. Друзья остановились, они устали.
– Что там? – наконец спросила Рита.
– Там книги! – произнёс Кирилл. – Книги и свитки. Много. Целые полки. И человек сидит. Смотрит.
– Чего ж ты испугался? Книг не видел?
– Он так на меня посмотрел… Сразу понял: хана, запал.
– Зачем ты туда пошёл? Если надеялся, там нет ничего?
– Как он выглядел? – Векша вмешалась в разговор.
– Типа как поп какой. Длинная белая одежда, расшитая всякими штуками.
– Так, может, он добрый…
– Векша, у тебя все добрые! Прям пушистые котята.
– Может, он знает про Лелю что-нибудь. Нам же всё интересно.
– Люся, а ты чего молчишь? Это по твоей части.
– Нет уж, дикие люди – не по моей части. Правда, люди, которые сидят среди книг и свитков – хорошие. Мой друг Рэд любит книги, и он хороший.
– Тогда я пойду, посмотрю на человека с книгами! – сказала Векша.
Её восторженный тон не предполагал возражений. Вадим держал её как мог, она вырывалась.
– Ну, Вадим, ну я пойду!
В конце маленького тоннеля забрезжил свет. Люсю пропустили вперёд – всё-таки на Люсю можно положиться. Своды становились низкими, приходилось нагибаться, а Вадиму даже присесть.
Друзья зашли в комнату. Действительно, это библиотека или книжный склад – они никогда не видели столько книг, и стопок бумаг, и свитков. Книги чередовались с вытянутыми глиняными вазами неестественно больших размеров, упиравшимися в потолок. Потолок высокий, комната широкая, после замкнутых пространств непривычно. Конечно, не так просторно, как наверху у людей… Как станция. Или это заброшенная станция, оборудованная под библиотеку?
За столом посередине сидел человек в белой, расшитой сине-зелёными узорами сутане. Человек чисто выбрит и совершенно лыс, и сложно было определить его возраст. Из-за сияющей лысины выразительным казалось вытянутое лицо и большие серые глаза. Во взгляде отражались испуг и недоверие. Человек ткнул в Люсю указательным пальцем и произнёс:
– Ты! Покажи своё истинное обличье!
Человек ждал. Он думал, Люся начнёт превращаться и покажет, кем является на самом деле – древняя, проверенная шаманская техника. Видимо, какие-то коварные духи уже посещали библиотеку и смущали покой библиотекаря.
– Я Люся, Милая людям – моё истинное обличье. А вот мои друзья. Рита, Валера, Кирилл и Векша с Вадимом.
– Так вы настоящие, что ли? Живые ребята? Сколько лет прошло с тех пор, как Платон стал моим лучшим собеседником! Нынче молодёжь ещё красивее, чем прежде.
– Да, мы настоящие. Точнее, они настоящие. А я дух.
– А вы не та Люся, которая читает заклинания, гадает на буквах на дверях поезда?
– Буквы заменили пластиковыми наклейками. Но это действительно я.
– О вас ходят легенды!
– Я думала, легенды слагают о мёртвых.
– Легенды слагают о достойных! Вы дух, который хранит память строителей метрополитена. Похвально!
– Духи всегда поступают, как им хочется. – Люся пожала плечами. – В этом мало похвального.
– О вас, Люся, даже книгу написали, сейчас…
Человек стал рыться в книгах на стеллажах, доставал одну за другой и укладывал на табуретку. Он обращался с книгами бережно, даже нежно: брал книгу пальцами, гладил, стирал пылинки.
– Простите! – произнесла Векша. – Мы назвали вам свои имена, но вы не представились.
– Своё прежнее имя я забыл. Здесь оно ни к чему. Я называю себя Лукрецием, и все они, – Лукреций показал на книги, – знают меня именно под этим именем.
– Вы разговариваете с книгами?
