– Мне вас жаль, – призналась Рита. – Мне вообще грустно наблюдать, как женщины уродуют себя любовью.
– Думайте что хотите. Вам не понять.
– Стражница, ты не боишься, что хармы обманут тебя? Они хитрецы, волшебники и чародеи! – сказала Векша.
Стражница отвернулась и не ответила. Она больше ничего не боялась.
Во тьме зашелестело что-то, и зажглось бордовое свечение, которое разгоралось сильнее… «Молодость, – сказал кто-то. – Ты хочешь стать моложе?»
Стены расступились, и шелестящий смерч, вырвавшийся из щели, поглотил Стражницу и поволок во тьму… Люся успела заметить, как Стражница улыбается слабо, беспомощно и глядит куда-то вдаль.
– Она был невменяема, – сказала Рита, когда друзья пошли дальше.
– Самое странное, что она уволилась из метрополитена, чтобы жить здесь! – сказала Люся.
– Может, хармы и правда вернут ей молодость, – предположила Векша. – Мышиный король вернётся к ней, и всё будет хорошо.
– Что-то много тут желающих учиться магии в этой секте, – заметил Кирилл. – А что тут хорошего?
– Так это всё школа? – поинтересовалась Рита у проходящего харма. Она уже привыкла, что животные под землёй разговаривают, и осмелела. – А где вы живёте?
– Жить – значит учиться, – ответил харм. – Развить способности труднее, чем просто научить человека пользоваться техникой. – В его голосе сквозило презрение. – Дети старшего возраста приобретают взрослую форму ящера. Если метаморфоза проходит удачно, подросток вступает на путь волшебника. Кстати, вот наша достопримечательность – камера для неудачников. Взгляните, как мы поступаем с двоечниками.
Харм обращался к Векше как к самой разговорчивой и любопытной. Векша всё не могла привыкнуть, что змеи умеют говорить, и ужас в ней перемешивался с восторгом, порождал бурю чувств. Она была готова спрятаться за Вадимом в любую секунду и не скрывала волнения. Но как ей было интересно!
Проводник толкнул дверь, и друзья увидели тюремную камеру. Здесь не было блуждающих разноцветных узоров, волн, и отсутствовала мебель. Вдоль стены сидели люди в одинаковой серой одежде, с длинными волосами, давно не стриженными и, видимо, немытыми. Они закрывали лица руками, хмурились, словно хотели вспомнить что-то. Некоторые плакали.
– Что они делают? – спросила Рита.
– Пытаются превратиться. Восемь дней у них осталось, – ответил харм. – Те, кто так и не смог освоить искусство метаморфозы… Уходят от нас.
– Вы их изгоняете?
– Неприятно говорить об этом. Давайте не будем. Восемь дней – большой срок, и можно успеть…
Посередине комнаты стояли семь свечей. Иногда люди подползали к свечам и вглядывались в пламя, будто старались разглядеть что-то.
– У них ещё целых восемь дней покоя, – сказал харм. – Возможно, кто-то сможет освоить метаморфозу и получит право стать гражданином волшебником.
– Что с остальными? – спросила Рита.
– Остальные… – Харм вздохнул. – Станут людьми-скелетами в Подземье либо попробуют выйти на поверхность… Редко такие выживают. Но обществу волшебников важно, чтобы приносили потомство лишь те, у кого есть способности.
Люся запомнила одну девушку с длинными тёмными волосами, закрывавшими пол-лица, которая шептала что-то. «Я харм, не человек» – услышала Люся. Девушка выглядела особенно удручающе – она отчаянно пыталась превратиться хоть во что-нибудь, перечисляла названия генов, разглядывала свои руки, пальцы, которые всё никак не хотели становиться когтями ящера.
– Девушка, пойдёмте с нами, на поверхность, – крикнула Люся.
Та дико оглянулась и посмотрела на Люсю так, будто бы та применила все свои магические дары разом.
– Люди пришли! – воскликнула она пронзительно-резким голосом, каким зазывают торговки. – Слава тебе, тьма! Дожила до того, что меня уже люди зовут к себе.
– Вот видите! Наших детей учат ценить уникальность волшебников и презирать людей, – сказал харм, похлопывая хвостом. – Она не пойдёт за тобой, ей лучше умереть. А то, что ты её позвала, – для неё теперь позор. Ты довольна, Люся?
– Невесело у вас, – заметила Векша.
Они шли дальше по коридору, который, кажется, уходил всё ниже и ниже. Странно, путники долго не спали и не ели; время исчезло, сияющее пространство убаюкивало. Векша больше не спрашивала про происходящее – ей хватило. Иногда из-за запертых дверей раздавался звон колокольчиков, протяжное медитативное пение или крики. Порой дорогу перебегали дети или ящерки, которые посматривали на людей с презрением.
Вскоре друзья, видимо, попали в другую зону – дети на пути не попадались. Взрослые ящеры появлялись то с одной стороны, то с другой. На стенах висели ожившие картины – звёзды зажигались, срывались с картонного неба и танцевали в тумане в голубых цветах с лепестками-полумесяцами. Рита вспомнила метеоры, которые упали в болото и продолжали мерцать… Проклятый сон! Коридор расширился, друзья переходили из зала в зал. Хармы, казалось, не делали ничего, отдыхали. Чаще всего их можно было застать в медитации: они могли сидеть где угодно, даже посреди дороги. Хармы молчали, иногда пели или бормотали. Изредка на ящерах можно заметить что-то вроде одежды – серой или тёмно-зелёной.
Чем дальше шли, тем больше зажжённых свечей – свет совсем как дневной, и всё спокойнее становилось вокруг. Люся подумала, что здесь, пожалуй, много того, что люди называют любовью. Парочки хармов медитировали, скрестив хвосты, – иногда сплетённые хвосты напоминали сердечки, чему умилялась Векша. Вадим и Векша прильнули друг к другу и поцеловались – романтичное хармическое настроение передалось им.
– Приготовьтесь, гости. Леля близко! – сказал проходящий мимо харм.
Друзья переглянулись. Хармы их замечали и узнавали, они всё знали о них и о цели их визита.
Друзья попали в яркий розовый зал, обставленный свечами в форме ягод клубники, где концентрация хармических флюидов достигала пика. Даже Люся захотела кинуться к Векше, чтобы рассказать ей про то, как она влюбилась в Вадима. Глупое желание.
– Вот мы и пришли! – сказал харм. Люся подумала, что он был рядом всю дорогу. – Сейчас она придёт сюда, долгожданная Леля.
Кирилл и Валера напряжённо улыбнулись.
– Леля, – обрадовалась Векша. – Давай, сестрёнка, посмотрим, какая ты.
Глава двадцать седьмая
Прекрасная Леля
Харм рассадил друзей на коврики, сделанные из серебристых шкур, а сам ушёл.
В комнату забежали три маленькие девочки в летящих платьях, напоминающих восточные наряды. Они принесли графин, в котором плескалось что-то ароматное, и каменные чашки для каждого гостя.
Вадим попробовал напиток первым – похоже на мёд с молоком. Следующей напиток пригубила Векша, осторожно, с опасливым любопытством. «Клубничное мороженое!» – обрадовалась она. Вадим отхлебнул, но в его чашке оказалось что-то горькое, он поморщился и выплюнул. «Ты чего так?» – удивилась Векша. Вадим попробовал второй раз – странно, в чашке вкусный квас. Кирилл попробовал и узнал подслащённый кефир, такой называют «Снежок». Как так? Валера не согласился – в его чашке налит мохито, кислый, с лимоном перебрали. Рита пожала плечами, в её чашке была вода. Вроде наливали из одного графина, а каждый пьёт своё.
