Разъярённый подросток почти перешёл на крик, но никто не засмеялся – усталые пассажиры отвлеклись на свои дела. Или это тоже была магия старика?!
– Заставил влюбиться? – Дед почесал нос. – Но это же очень трудно, друг мой. Ты уверен, что влюбился?
– Уверен. – Глаза Макса горели. – Я ни в чём никогда не был так уверен. Я не могу без неё жить, куда бы я ни пошёл, я думаю о ней. Я пытался не думать, не видеть ее два месяца, но это не помогает. Я… вы знаете, она не совсем обычный человек, у неё особые возможности – например, она никогда не сможет выйти из Дома, и я знаю, что впереди у нас было бы много сложностей, но они меня вовсе не пугают! Она самая прекрасная в мире, хотя, наверное, в строгом смысле она не красавица – у неё длинный нос и плохая осанка. Но что такое строгий смысл?.. Вы знаете, от неё исходит свет. В буквальном смысле.
– Да, – задумчиво протянул дед. – Кажется, ты и вправду влюблён.
– Но самое страшное – что я тоже, кажется, ей нравлюсь, – почти простонал Макс. – Вы можете это прекратить?
– Зачем?
За окном проплывали, размазываясь цветными пятнами и перемешиваясь со снегом, неоновые огни вывесок, фонарей и окон. В такую погоду в существование волшебства не особо верилось – и Макс предпочёл бы, чтобы его и не существовало вовсе.
– Зачем? Затем, что ни один приличный волшебник не занимается любовной магией! Даже для себя! Мой отец – волшебник, а моя мать – обычный человек, и знаете что? Когда они развелись, он не препятствовал, хотя уж он-то мог бы её приворожить обратно, будьте спокойны! Но это неправильно, так нельзя делать, неужели вы не понимаете? Она же не виновата в том, что я подвернулся вам!.. Вдруг она меня полюбит по-настоящему, без волшебства?
– Так ты за нее волнуешься? – Волшебник очень внимательно посмотрел в глаза Максу. – А ты хороший парень. Уважаю. Давай, заклей очки и иди к своей прекрасной даме.
– Сделайте как было!
– Всё и так как было. Всё в порядке.
– В смысле в порядке? – Макс несколько раз моргнул и попробовал не думать о Лии. Ничего не вышло. – Ничего же изменилось. Я по-прежнему думаю только о Лии!
– И не изменится. – Дед пожал плечами. – Любовь нельзя призвать по волшебству. Не получится. Она и есть волшебство, так что я тут вообще ни при чём. Это всё ты сам.
Макс смотрел в окно. Может ли быть, что этот старый волшебник действительно не врёт? Что любовной магией потому никто не занимается, что её на самом деле и не бывает? Но как тогда всё это случилось?.. Почему Лия оказалась в их классе, почему именно он должен был носить к ней книги? Стоп. Он же сам вызвался.
– Вы точно не врёте? Вы точно не делали никаких чудес? – подозрительно спросил Макс у деда. Дед тяжело вздохнул:
– Мальчик мой, я не волшебник – я врач. Я точно знаю, что чудес не бывает. Бывает только хорошо выполненная работа. Может, где-то есть и такие люди, чья работа – волшебство, я не знаю, я таких не встречал. Но если твой отец – волшебник, как ты говоришь, то, наверное, так и есть. Я уверен, он достойнейший человек, но у меня работа совсем другая. Если тебе потребуется медицинская помощь – вот, пожалуйста, звони. Подумаем, что можно сделать.
Доктор извлёк из кармана блокнот и записал телефон почерком настолько быстрым и непонятным, что у Макса почему-то не возникло сомнений в том, что на этот раз дед не лгал. Все вопли про волшебство и обвинения сразу показались теперь самому Максу невозможно глупыми – у него даже уши покраснели, и оставалось только порадоваться, что волосы достаточно длинные. Он заклеил очки изолентой; получилось не очень красиво, но, кажется, без них нечего было и думать куда-то идти.
Автобус слегка занесло на повороте, заскрипели тормоза, кто-то смачно выругался на задней площадке.
– Остановите сразу после поворота, – крикнул дед.
Они с Максом вместе вышли из автобуса.
– Спасибо, – сказал Макс, глядя под ноги. – Только никому не рассказывайте, пожалуйста.
– Не буду. Не за что. – В темноте лица деда было не видно, но, кажется, он улыбался. – Главное – не забудь, что то, что ты мне говорил в автобусе, не морок и не магия, если ты и правда так чувствуешь. Что бы дальше ни происходило – помни, что всё волшебство в вас самих. В тебе и этой девочке с длинным носом. Как, говоришь, её зовут?
– Лия, – ответил Макс и зачем-то уточнил: – Лия Кац.
– Ну, тогда мазл тов, – усмехнулся дед и растворился где-то за белым снежным одеялом. Макс поднял голову и увидел впереди жёлтый квадрат света, который нельзя перепутать ни с чем.
Автобус сделал поворот за него.
9. Исторические корни волшебной сказки
Новый год неотвратимо наступал. Выстроились в витринах магазинов одинаковые правильные пирамиды мандаринов, и гирлянды колбас, за ними вырос лес белых пластмассовых новогодних елок, и для полного соответствия рассказу Куприна про чудесного доктора не хватало только несчастного поросёнка с зеленью в зубах – и, собственно, самого чудесного доктора.
Праздничного настроения, впрочем, не было совершенно. Новый год предстояло встречать в пустой квартире вдвоём с младшей: Наташа со старшей всё ещё лежали в больнице в Москве. Каждый вечер они звонили домой – Наташа жаловалась на тараканов и медицинскую неопределённость, зато старшая, напротив, уже нашла себе целую кучу приятелей (двое из них не говорили по-русски, один из них оказался глухим, но детям это, разумеется, совершенно не мешало), научилась переводить рисунки через копировальную бумагу, обожала какие-то пряники в шоколаде, которых в Перми не было, и серьёзно рассчитывала, что останется жить в НИИ педиатрии навсегда, даже если для этого нужно каждый день сдавать кровь.
Зато младшая с каждым днём ныла всё сильнее, рвалась в Москву (кажется, не столько за сестрой, сколько за телевизионной рекламой «Макдоналдса»!) и рисовала Кремль. Поскольку Кремль в основном встречался ей в старых энциклопедиях или на чёрно-белом экране, он получился синим, и эта синева разрывала шаблон и Серёгино сердце. Как и то, что он ежедневно после работы забирал дочь из садика самой последней, каждый раз стараясь не реагировать на комментарии воспитательниц на тему того, что отец он так себе. И вот теперь завтра Новый год, а ёлки нет. Никакой.
– Папа, смотри!
Младшая, конечно, думала, что они просто гуляют, – но на самом деле они обошли уже все известные Серёге места, но ёлочные базары были пусты. Кое-где валялись обломки веток, но даже из них собрать что-то хотя бы немного похожее на дерево казалось невозможным. Отличный Новый год. А воспитательницы из детского сада, похоже, правы насчёт того, что с отцом девчонкам не повезло.
– Папа, да ну посмотри! – Дочь изо всех сил тянула его за рукав пальто. Серёга обернулся: на качелях на детской площадке, обычно полной народу, но сейчас пустой, сидел какой-то совершенно скрюченный мальчик, которого с трудом раскачивала, видимо, мама или бабушка в сером платке поверх скатавшейся шубы, – словно почувствовав взгляд, она резко повернулась к наблюдателям спиной. Безысходная картина отлично вписывалась в Серёгину тоску.
