Речь физрука мало на кого произвела впечатление, но мысль о том, как полный Славик может сейчас где-нибудь лежать, густо засыпаемый мокрым снегом, неприятно отозвалась в груди практически у каждого. В ближайшую неделю им надо было сходить сразу на трое похорон, и больше никто не хотел новых проблем, новых разбирательств и новых мертвых тел.
Вера вспомнила слова о нависшем проклятье и поежилась, словно ветер вдруг забрался под ее куртку и широко лизнул голую спину шершавым языком. Всем десятиклассникам стало не по себе.
– У кого есть номер его телефона? – спросил физрук. – Позвоните, может, и правда потерялся, в полях-то, ну и черти вы…
Тишина в ответ. Снежинки падали на Верины губы, и она слизывала холодную пресную воду, чуть отдававшую металлической горечью.
– Десятый класс! – рявкнул учитель. – У кого есть номер Славика?!
– Да ни у кого нет, – отозвался Витя. – Кому он нужен-то?
Тишина повисла еще глуше, даже пожилой учитель, крякнув, огладил рукой бороду, не зная, что сказать. В глазах его застыл немой упрек.
– Ни у кого?..
Молчание.
– Ладно… Понял. Так. Значит, будем искать по старинке.
– Ну а как найдем, то убью жирного, – пообещал подъехавший Максим, стягивая с головы шапку, и вытер влажное лицо. – Где ищем, шеф?
– Разобьемся на группы. Одни будут прочесывать дороги, по которым уже ходили. Мы с парнями добежим до реки, проверим берег. Надо пройти по направлению к селу – он мог не заметить развилку и уйти вперед. Витя, бери Мишу и Аглаю, веди их к школе. Если через час, самый максимум, новостей не будет, то нам понадобится помощь. Возвращайтесь и ждите его в школе. Пока панику не поднимаем. Всем ясно?! Теперь конкретнее…
Они, стыдливо отводя глаза, обменялись номерами телефонов, пока физрук чертил на снегу план поисков. Федор Павлович был спокоен и собран, а его суровое лицо немного обнадеживало десятиклассников. Только вот по Вериной спине все еще неприятно бегали мурашки. Стоило ей только вспомнить фотографии окровавленных останков, как желудок прилипал к позвоночнику и принимался болезненно ныть.
– Ну, поехали! Как только что-нибудь найдете: следы, вещи или самого балбеса, – сразу обзванивайте всех. Быстрее найдем – быстрее вернемся в школу.
На том и порешили. Вера, еще раз глянув на схему, побежала к своей дорожке, в душе отчаянно надеясь, что это не она найдет Славика посреди белоснежной пустыни. Живого или мертвого, хоть какого – пускай кто-нибудь другой отыщет его, а она пока просто побежит вперед, стараясь ни о чем не думать. Следом за ней поехали еще несколько одноклассников – всех их физрук объединил в одну группу.
Липкие снежные хлопья валили стеной, забивая глаза и мешая бежать во всю силу. Мир вокруг затянуло мутной пеленой, и Вере приходилось до боли таращиться в молочное марево, только вот толку от этого не было никакого. Она периодически звала Славика, но в ответ ей только мертвенно завывал ветер.
Вера, не признавшись себе, что боится, замолкла и теперь просто бежала в белесой мгле, оглядывая ветвящуюся лыжню и раздумывая, как могла бы сейчас стягивать тяжелые брюки в теплой раздевалке, потом пить горячий чай с лимоном в столовой, а не носиться сломя голову в поисках этого жирного барана…
Одноклассники бежали следом, едва различимые в разбушевавшемся снегопаде.
Верино сердце каменело в груди, наливалось тяжелой слабостью. «Только бы не мне его отыскать, – думала Вера. – Только бы не мне…».
Ветер выл в ее голове. От снега, облепившего хрупкую фигурку, идти становилось все труднее и труднее. Вера устала и замерзла, белые хлопья покрывали ее ресницы, текли каплями по щекам. Воздух с хрипом вырывался из легких.
Что-то справа от дороги привлекло ее внимание, и Вера остановилась, вытирая лицо влажной варежкой. Снег все падал и падал, превращая весь мир вокруг в белое полотнище, а Вера никак не могла отвести взгляд от огромной рыхлой кучи возле своей правой лыжи.
Не она. Не ей нужно его отыскать.
Бежим. Побежали вперед, мы ничего не видели, ни о чем не знаем, мало ли что показалось, снег валит и валит, в нем ничего невозможно разобрать, просто пройди, забудь, что тебе стоит…
Отставшие одноклассники плелись где-то позади. Вера судорожно оглянулась и поняла, что у нее есть еще пара мгновений. Пара мгновений решиться или позорно сбежать, надеясь, что ничего и не было.
Желание уйти было настолько сильным, что Вере пришлось впиться зубами в руку прямо через колючую варежку, ворсом забившуюся в рот, только бы не побежать со всех ног прочь от этого места. Всматриваясь до ряби в глазах, она подумала на секунду, что эта огромная куча снега дышит.
А если ему плохо?.. А если он умрет, пока она раздумывает?..
Решившись, Вера резко ткнула палкой в самый центр кучи, крепко вцепившись в пластиковую ручку. Зажмурившись, она ждала, когда палка уткнется в дутую куртку, царапнет его кожу и станет ясно, что ей не показалось, – это и правда он, Славик, заваленный снегом, и лицо его покрывается ледяной коркой, а дыхание стихает, становясь почти неразличимым…
Палка спокойно проткнула рыхлый снег и уперлась в окаменевшую землю. Открыв глаза, Вера ударила еще пару раз – ничего и никого, просто большая куча снега. Да и потом, куда бы делись его лыжи?..
Не выдержав, она расхохоталась – громко и визгливо, утирая рукой выступившие слезы. Ее колючие варежки упали в снег. Подоспевшие одноклассники вытаращились на Веру, явно раздумывая, не сошла ли она с ума.
Резкий писк саданул по нервам – это мобильник заныл привычной мелодией. С трудом выудив желтый телефон из кармана, она всмотрелась в пустое имя без фотографии – «Физрук».
Во рту пересохло. Желудок свело спазмом.
Нашли.
– Алло?..
– Вера?! Отбой. Нашли этого охламона! В школе он, в раздевалке! Общий сбор у горы, оттуда едем обратно. Слышно меня?!
– Слышно, – онемевшими губами отозвалась Вера и сбросила звонок.
Вот теперь Максим точно убьет Славика.
На лыжне, заметаемой поземкой, так и остались лежать ее пушистые варежки. Вера вспомнила о них только у школы, когда покрасневшие руки начало колоть распаляющимся морозом.
Раздевалка, коридор, дверь столовой. Сегодня десятиклассники больше не мечтали о хлебных котлетах и сладком чае, теперь они пылали злостью. Вера распустила влажную косу и закрылась волосами от всех вокруг, пока утренняя тошнота, спевшись с отчаянием и злостью, бурлила в груди гнилым варевом.
Славик ждал у столовой. Никого не пускали внутрь, пока на столах не появятся тарелки с подсыхающей едой. На каждой перемене Славик мчался сюда первее всех, сжимая во влажной ладони мелочь, скупал булочки, пирожные, шоколадки в шуршащих обертках и, найдя закуток потише, съедал все это торопливо и жадно. На завтраках он сидел, вымазывая хлебом пшенную кашу и запивая все это нежно-розовым вязким киселем, на обедах, залпом выпив гороховый суп, быстро закусывал все гречневой кашей и тянул к себе ломти белого хлеба… Над ним смеялись в открытую, но Славик ел и ел, не останавливаясь, а потом стыдился своего желеобразного тела, отводя от окружающих глаза.
