Книга Трамвайность, страница 18. Автор книги Александр Удалов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Трамвайность»

Cтраница 18

– А, ну ясно.

– Не стесняйтесь, Вениамин, говорите, как есть, – вам ничего не ясно. Когда-то и я был на вашем месте.

– Мне бы домой, обдумать, понять. Слишком много всего за один день.

– Позволите, я перейду на «ты»? – поинтересовался Муромский.

– Конечно.

– Ты хорошо держишься, Веня. Когда я узнал о других мирах, думал, что мне все снится. И так целую неделю ходил. Думал, что сплю. А потом раз – и осознал.

– Наверное, я пока еще в иллюзорном сне.

– Всему свое время, ты лучше ешь. Кадуген готовит со знанием дела. Старше меня на десяток лет, а в одиночку справляется с готовкой и обслуживанием.

Веник взял куриную ножку. Выглядела она и впрямь аппетитно.

Откусив мясо, Веник пожалел, что не выбрал путь вегетарианца. Его словно резко дернули за руку, и вся реальность сжалась в точку. Не было никакого растягивания или других эффектов Перехода. Пространство депо с людьми, столиками, вывеской, вагоном с лошадьми – все просто исчезло.

Веник понял, что падает. Он завалился на какие-то полки. Сверху посыпались книги, и одна из них стукнула прямо по голове.

«Помни себя, чтец! Меня зовут Туца, я голос этой Книги Памяти. Я записана, чтобы помочь тебе вспомнить историю нашей прекрасной Родины – Тицена. Но сначала послушай гимн…» – зазвучал женский голос.

Веник осмотрелся. Он очутился в комнате, заставленной высокими шкафами с прозрачными дверцами. Полки, на которые он упал, завалились и обрушили содержимое на длинный стол. Именно на нем Веник и распластался, по-прежнему сжимая в руке куриную ножку. На стене рядом с дверью висел плакат с незнакомыми по очертанию, но, как ни странно, читаемыми буквами: «Я выбираю Память, я выбираю Эймса!»

«…О, Тицен, город мой родной! О, Тицен, я за тебя горой! Ты жизнь моя, ты память! Все остальное – пыль! Живу лишь для тебя, как завещал Рутиль!» – торжественно пел голос. Он шел из раскрытой тонкой книги, валявшейся рядом. Строки текста сами по себе подсвечивались, будто кто-то невидимый читал и озвучивал их, как в караоке.

«…В Тицене родился и вырос наш великий предводитель, Рутиль Гинц…» – гимн сменился повествованием.

В темном углу комнаты что-то зашуршало, разбуженное книгопадом и зазвучавшим гимном. Веник всмотрелся. Маленькая птичка, сидящая в клетке. Она явно к чему-то готовилась. К чему-то нехорошему.

– Я просто откусил, – вслух сказал Веник, откладывая в сторону мясо и слезая со стола.

То ли птица обиделась на факт поедания сородича по крыльям, то ли ей сразу не понравился Веник, но она открыла клюв и пронзительно, как сирена, завыла: «Аюююн! Аюююн! Аюююн!»

В ее воплях Венику послышалось «каюк». И «каюк» мог наступить – птица кого-то звала, наверное хозяев.

Не прошло и нескольких минут, как дверь открылась. На пороге появились Артана, Инга и Жун. Следом, тяжело дыша, в комнату ввалился Муромский.

– Молчать! – приказала Артана птице, и та послушно заткнулась.

– Я просто откусил, – повторил Веник, отодвигаясь от стола. – И оказался здесь. Не знаю как.

На него никто и не смотрел. Все взгляды были прикованы к раскрытой книге, из которой продолжала вещать рассказчица: «…мы никогда не забудем тебя, Рутиль! Ты навсегда в нашей памяти!»

– Артана, в твоем кабинете Книга Памяти… Но их запрещено вывозить из Тицена… – пробормотала Инга. – Это запрещено… Запрещено! О чем ты думала!

– Она не моя, я не привозила Книгу. Наверное. Не помню, – стала оправдываться Артана.

– Контрабанда в чистом виде, – противным фальцетом сказал Жун. – Попахивает серьезным преступлением.

– Артана, как же так? Объясни! – допытывалась Инга.

«…Главная площадь города носит гордое имя Рутиля Гинца, борца за права всех угнетенных. А еще столетие назад он лично зачитывал воззвание на месте, где ныне установлен памятник. История и голоса памяти донесли до нас каждое слово народного лидера. Те слова обличали и обещали страшную кару любому, кто…» – Муромский подошел и захлопнул книгу, оборвав рассказ.

– Они обещали кару любому, кто нарушит правила «Собсулитата», – Жун мерзко захихикал. – Похоже, у нас новый кондуктор.

Глава седьмая
– Новый кондуктор –

Курицы умеют телепортироваться. Даже в приготовленном виде. Даже частями.

Как объяснил Муромский, вместо обычной куриной ножки Венику по ошибке досталась ножка волшебной курицы. Укусив ее, он вызвал остаточный эффект магии перемещения, забросивший незадачливого едока на второй этаж Нового Депо, прямиком в кабинет кондуктора. Подобное случалось, хоть и редко. И хорошо еще, что Веника не впечатало в стену или перекрытие между этажами. Однажды посетителю «Косой кукушки» досталось крылышко магической птицы, так он очутился в дымоходе, еле вытащили.

Веник кивал, рассеянно слушая рассказ об особенностях мгновенного перемещения в спальный простенок, но в уме крутилась только одна мысль: «Курицы умеют телепортироваться». Он схватился за нее, чтобы не захлебнуться в бушующем море чудес и безумств. Длинный-предлинный день отказывался заканчиваться, подкидывая все новые и новые странности. Наверное, Веник за сегодня выполнил норму по страху и нервозности, потому что сейчас его хватало только лишь на вялые вопросы и флегматичное обозрение окрестностей. Под стук копыт и поскрипывание вагона мимо проносились дома жителей Чик-Чирики с их сказочными птицами и волшебством.

Наконец-то они покинули Новое Депо и ехали домой. Муромский уверял, что весь путь с остановками займет полтора часа. Но время не интересовало Веника. «Домой» – вот что главное, вот что имело значение.

Рука потянулась к серебристому значку, висевшему на куртке на уровне сердца. Значку кондуктора.

– Он из серебра. Круг обозначает Внутреннее Кольцо, а точки на нем – семь миров-станций. Есть давняя кондукторская байка, что раньше на круге размещались семь драгоценных камней. Но первый значок утонул в Черном озере вместе со своим владельцем, поэтому сложно сказать, правда это или нет, – отметил Муромский, посмотрев на Веника. – Потом перецепишь на форму, когда ее сошьют. Сам понимаешь, форма Артаны Кицы тебе не подходит.

– Что с ней будет?

– С кем, с формой или Артаной? Если первое, то портные Чик-Чирики сделают новую за день, у них даже специальная птица есть, кажется веретенник. Он своей песней может управлять нитками, шить, кроить и штопать. Я как-то видел…

– С Артаной, – прервал Веник.

– Кица… Ее посадят в Клетку, тюрьму птичников. После суда она там навсегда и останется. Здесь ничего не поделаешь. Бедняжка забыла, как провезла сюда Книгу Памяти, а их нельзя забирать из Тицена. Книгу мы передадим Стихицу, когда будем проезжать Тицен. – Муромский постучал пальцами по крышке маленькой черной коробки, лежащей рядом с ним. – В «Собсулитате» ясно сказано про Книги Памяти: «Запрещено». Говорят, в них заперты души людей, те самые голоса, которые читают текст. В любом случае, даже в самом Тицене о них мало что знают. Интересно, как Артана раздобыла одну из Книг? Они все хранятся в Доме Памяти, а туда Непомнящим вход ограничен.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация